В ритме танго
Шрифт:
Как противно… Я морщусь и отталкиваю своего статного мужчину. Его прикосновения вдруг стали до тошноты чужими.
– Вив, что-то не так? – Грег с беспокойством смотрит на меня.
– Я… не знаю…
– Что-то произошло за эти выходные?
Хороший вопрос. И ответ на него интересный. Кто бы еще мне его сказал!
– Я… Ах… - роняю голову на свободную от букета руку. – Мне… хочется побыть одной, - выпаливаю и исподлобья пытаюсь отследить реакцию Грега.
– Оу… Ладно. Не проблема! – он напряженно трет лоб, всеми своими движения показывая, что как раз наоборот. – Я
– Не надо, я лучше…
– Вот еще! Я не позволю тебе шляться по Бруклину одной на ночь глядя! Давай, садись в машину.
Сдаюсь, потому что слишком устала. Кладу цветы назад и откидываюсь на сиденье.
Мы едем молча, и я чувствую, как от Грега волнами исходит напряжение, а мне… мне в последний раз было настолько пусто только на утро после ночи с ним. Я не дожидаюсь, пока он выйдет из машины и откроет передо мной дверцу, как это бывает всегда. Не прощаясь, поднимаюсь по ступенькам дома. Только сняв пальто в квартире, вспоминаю, что оставила на заднем сиденье букет…
========== Танец одиннадцатый, страшный ==========
То, что я приехала в театр раньше всех, ни капли не помогает, хотя я разминаюсь уже второй час. Тело болезненно отзывается на каждую попытку двинуться. За ночь мне удалось поспать часа два от силы, все остальное время снились кошмары, и я не могла сомкнуть глаз.
– Доброе утро, - напряженно произносит Николас, заходя в студию.
Я невольно сглатываю. Его ярко-лазурные глаза уже давно потеряли свой озорной блеск, и, если в воскресенье в них были теплота и нежность, то теперь только ледяная ярость. Он молча подходит ко мне, не отрывая взгляда. Я сижу на поперечном шпагате и смотрю на прохвоста, словно загнанный зверь. Чувствую, как дыхание постепенно начинает разгоняться. Николас резким движением заставляет меня подняться на ноги и прижимает к зеркалу.
– Хорошо с ним потрахалась? – дрожащим от гнева голосом шипит он, ставя руку поперек моего горла, будто хочет задушить.
– И тут она, представляешь… Привееет… - Трой замирает на полуслове, поправляя ремень спортивной сумки.
Николас перестает давить на мое горло и оборачивается. Трой аж делает шаг назад от страха перед прохвостом. А мне каково? Воздух едва проходит, у меня сердце сейчас вырвется из груди…
– Привет, Трой, - лучезарно улыбается подонок, убирая от меня руку.
Тело дрожит, веко нервно дергается, и зубы стучат друг о друга… Интересно, далеко еще до предела его терпения?
***
Вечером я стою у зеркала в туалете и смотрю на свое измученное лицо. Сил нет… И слава Богу! Я смогу спокойно спать. Только еще раз пройдусь по танцу.
Вытерев потную шею бумажным полотенцем, возвращаюсь в зал. Пустой…
– Все уже ушли, - спокойно заявляет Николас, встав в проходе, а я вздрагиваю, оборачиваясь.
– Ага… - Мурашки бегут по телу от одного его беспристрастного вида. – Я… я хотела еще раз прогнать танец.
– Хорошо.
Он включает музыку и подходит ко мне. Подает руку, и я с опаской вкладываю в его мощную лапу свою хрупкую ладошку. Его пальцы смыкаются железной хваткой.
– Ау… - невольно вырывается у меня. – Николас, больно…
–
– Ник… - писком слетает с губ, потому что боль вполне себе ощутимая.
– Ты утром так и не успела ответить мне на вопрос. Так как, хорошо потрахалась с Грегом?
– Я не смогла тогда приехать…
Николасу уже не важно, что я скажу. Он грубо прижимает меня к зеркалу и со всей злостью, которая копилась в нем со вчерашнего дня, впивается в губы. Целует нагло и жестко, кусает, лезет в рот языком, перекрывая дыхание.
– А он нежен с тобой? – сурово спрашивает Николас, но не ждет ответа. Отпускает руку и до синяков сжимает бедро. – И вот так он не делает? – ублюдок рвет майку и хватает меня за грудь, еще закрытую бюстгальтером.
– Ник, отпусти, мне страшно, - честно признаюсь я, потому что ужас и вправду сковывает сердце.
– Страшно? – шипит он и, только сильнее хватая грудь, смотрит в глаза. – А тебе и должно быть страшно.
Одним резким движением Николас разворачивает меня к зеркалу и заламывает руку за спину, наваливаясь всем весом.
– Посмотри на себя, - цедит он сквозь зубы на ухо. – Ты…
Полушепот-полушипение… В отражающую поверхность я смотрю на свое побледневшее от ужаса и раскрасневшееся от тренировок лицо. А ЕГО взгляд… ох, мне бы лучше не видеть. Жуткую смесь ненависти и презрения, что плещется в лазурных глазах Николаса, я никогда не испытывала.
– Отпусти меня… - прошу хриплым голосом, а глаза наполняются слезами.
– Ну уж неееет…
Николас отпускает руки и скользит ладонями по бедрам, стягивая трико. Шок владеет мной еще секунды три, после чего я наконец прихожу в себя настолько, чтобы врезать прохвосту локтями, куда попаду. Попадаю, к счастью, в солнечное сплетение, что дает мне драгоценное время. Вывернувшись из-под подонка, я бросаюсь к выходу. Главное – добежать до поста охраны, а там… Увы, женские танцевальные туфли менее маневренны, чем мужские, потому уже через пару секунд я чувствую руку Николаса, тянущую меня за трико. Поддаваясь непреодолимым силам инерции и тяжести, мы валимся на паркет, а я, между тем, долбанувшись об него челюстью прокусываю губу до крови.
– Ааах… - слезы сами по себе текут из глаз, когда я тщетно пытаюсь подняться. – Пусти… - прошу снова, хотя уже чувствую, что все бесполезно.
Он ничего не отвечает, только стаскивает с меня трико вместе с трусами. Я пытаюсь сопротивляться, вывернуться из-под него, но где мне, вымотанной тренировками, хрупкой девушке, тягаться с ним, которой чуть ли не в два раза больше и раза в три сильнее? Одной рукой он без труда перехватывает мои не желающие сдаваться кулачки, и вот с двумя заломленными за спину руками хоть как-то сопротивляться совсем невозможно. Его шершавые пальцы несдержанно трут клитор, и я со стыдом ощущаю, что становлюсь влажной. Но терпения Николасу явно не достает, потому что уже совсем скоро его член упирается в мою изнеженную попку, и подонок вгоняет его практически на сухую, так что я не могу не закричать от новой пронзающей тело боли.