В сетях любви
Шрифт:
– Нет, спасибо, ваша светлость. Вы и так уже делаете больше, чем приличия позволяют мне принимать. Однако, пожалуйста, извините меня, но я безмерно устала. Желаю вам доброй ночи.
Алиса быстро встала, пожелала всем доброй ночи и вышла. Морган щедро налил себе бренди, перешел поближе к фортепьяно и застыл в кресле, уставившись окаменело на дверь, за которой пропала она.
Глава 5
Морган проснулся от резкого удара грома прямо за окном его спальни. Заранее он не задвинул штор, и луна свободно разбросала мрачные тени по ковру на полу.
Усевшись в постели, Морган послушал, как завывает ветер и хлещет дождь. Задрав голову, повел взглядом по потолку и понял, что нечему удивляться, если на лицо упадут дождевые капли.
«С чего бы и крыше не течь? Дом почти весь обветшал. Хорошо, что Тристан богат. – Морган улыбнулся. – Ведь ему обойдется в целое состояние, и не малое, – отремонтировать и подновить сей мавзолей».
Привалившись спиной к мягким подушкам, Морган задумался об Алисе. Понял, что она умудрялась удерживать на должном уровне продуктивность хозяйства, лишь отказывая себе лично во многих благах и удобствах. Усомнился, что в ее гардеробе есть хоть одно приличное платье, и признал, что тем не менее держится она всегда грациозно и с достоинством. И осознал, что никогда не постигнет, как ей удалось столь долго сносить такой образ жизни.
И вновь вернулась та тревожная страсть, что возникала каждый раз, когда он думал об Алисе. Поняв, что так просто снова не заснет, прикинул в уме, чем можно поправить дело. Принести из библиотеки снизу какую-нибудь скучную книгу – наверняка сразу усыпит. Или бокал бренди, быть может, сработает даже лучше.
Надев на голое тело парчовый халат, который на кресле ему оставил Перкинз, и взяв со столика свечу, герцог, босой, бесшумно покинул комнату и прошел по коридору к лестнице.
Дойдя до большого холла, он остановился, чтобы сориентироваться. Вспомнил, что после обеда они с Тристаном почали, но не прикончили, большой графин бренди в передней гостиной, и направился туда.
Держа высоко перед собою свечу и разгоняя мрак входного холла, Морган почти подошел к гостиной, но вдруг странный звук заставил его замереть на месте.
Что это – ветер? Похоже, плач. Нет, скорее – скулеж какой-то? Склонив голову набок, он внимательно прислушался. Затем медленно побрел на звук. Дойдя до самого конца холла, увидел полоску света из-за неплотно прикрытой двери библиотеки. Опять услышал непривычный звук. Но не плач, а пение. Кто-то пел. Громко и нескладно. Морган тихо отворил дверь и вошел.
Ревущее в камине пламя заливало мягким светом всю комнату, в ней было тепло и уютно. Прямо перед огромным этим камином, в кресле с высокой спинкой и подголовником развалилась Алиса, свесив ноги через подлокотник. Одна рука, с полупустым бокалом бренди, была закинута на спинку кресла, а другая свисала почти до ковра на полу. Чтобы не испугать ее, Морган проговорил тихо:
– Мисс Каррингтон?
Лицо ее вздернулось и расплылось в кривой ухмылке.
– Ваша светлость! Какой приятный сюрприз! Входите, пожалуйста!
Она предприняла попытку выбраться из кресла и добилась своего с третьей попытки.
– Что это вы проснулись ни свет ни заря? – спросила она, с трудом вставая на ноги, и Морган заметил, что на ней лишь ночная
Она повернулась и прошла перед камином, и он затаил дыхание. Сияние пламени пронизало тонкую батистовую рубашку и явило Алису во всей наготе. И он удивился, что считал ее худой. Тело ее оказалось тугой плотью в чувственных изгибах – длинные ноги, крутые бедра, тонкая талия, ладные ягодицы и пышные, налитые груди. Впервые по-настоящему открылись взору и ее волосы – длинные, густые, насыщенного цвета чистой меди. Пред Морганом предстала совсем иная Алиса – раскрепощенная, безудержная и прекрасная. И от этого, совершенно невообразимого, ее преображения кровь бросилась ему в голову.
В блаженном неведении, что ее разглядывают, Алиса, высматривая графин с бренди и чистый бокал на пембруковском столике, рассеянно запустила руку в растрепавшиеся волосы и взъерошила их.
– Ага, вот, угощайтесь, ваша светлость, – она передала Моргану бокал с бренди и снова села в кресло. – А поесть чего-нибудь хотите?
– Что? Поесть? Нет, спасибо.
– Точно? А взгляд у вас голодный, – она отхлебнула из своего бокала и поморщилась от крепкого напитка. – А вы мне так и не сказали, что привело вас сюда среди ночи.
– Гроза разбудила меня. Вот я и решил, что стаканчик бренди поможет мне уснуть опять. Спустился, услышал какие-то звуки и зашел узнать в чем дело.
– Ха! – громко хихикнула Алиса, – это я пела. Наверное, напугала вас? Лорд Каррингтон всегда говорил, что я вою, как кот, когда его тянут за хвост.
– А почему вы оказались здесь в такое время, мисс Каррингтон?
– Зашла навестить моего доблестного пращура, – сказала она совершенно серьезно и подняла бокал, приветствуя безмолвным тостом щеголеватого мужчину в элегантном наряде елизаветинской эпохи, портрет которого висел над камином. – Мой замечательный предок, сэр Томас Каррингтон. Капитан и приватир, но, по-моему, больше пират. Судя по его виду, – она обернулась к Моргану как бы за подтверждением, но, не дав ему возможности ответить, продолжала: – Из рук самой королевы Елизаветы он получил дворянский титул «за особые заслуги перед короной». Одному Богу известно, что за этим кроется, – и, улыбнувшись во весь рост, она подмигнула Моргану.
– Боже мой, девушка, вы перебрали!
– А я говорю – ничуть! – ощетинилась она. – Я выпила только вот это, – и предъявила свой уже почти пустой бокал.
– Вполне достаточно, чтобы сыграть с вами недобрую шутку, поскольку вы не привыкли к крепким напиткам.
– Я преклоняюсь перед вашей компетенцией в этом деле, ваша светлость, но тем не менее смею настаивать на том, что не пьяна.
Морган сделал глоток бренди и внимательно посмотрел на нее.
– Из-за чего же вы так расстроились, что стали искать утешения наедине с бутылкой?
– По-вашему, мало того, что я уже без средств, еще без работы и вот-вот лишусь крыши над головой? – и она опять хохотнула, но как-то гулко, будто звук вырвался из пустой бочки.
– Да, положение трудное. И именно в этом причина?
– Не совсем, – призналась она. – Этим вечером я вновь обнаружила в себе давно забытые пагубные чувства.
– Какие же?
Она смущенно заерзала в кресле.
– Я с детства не испытывала такой сильной ревности. И зависти. Не нравится мне это.
– Зависти? К кому?