В шаге от Рая.
Шрифт:
– Спешите!
– тихо шептала, шипя она им Изигирь - Спешите мои детишки! Ваш отец предал вас! Он променял вас на эту земную шлюху!
– она как мать говорила им - Спешите прочь, из моего погибающего тела!
– Изигирь шептала им и дергалась, выгнувшись, откинув свою в золотом венце демоницы голову. Свесив до пола почти в белый туман длинные черные волосы, и глядя в потолок храма в агонии у той колонны, голыми женскими в золотых браслетах руками, она еле цеплялась уже за ребра опорной колонны, как еще за собственную жизнь, пытаясь не упасть назад.
Изигирь так и не смогла смириться с предательством
***
Миленхирим, пулей перенесся по воздуху к ней и схватил Изигирь за распущенные вечно длинные извивающиеся как черные змеи демоницы волосы. Та заревела как бешенный дикий зверь на весь каменный храм и пыталась вырваться из рук Миленхирима. Но, поняв вскоре,
бессмысленность своего освобождения, даже замолила его о пощаде, обещая все и всю себя ради собственной жизни.
– Не моли, меня об этом, тварь подлая! Теперь и ты тоже, уязвима!
– крикнул Миленхирим, задирая, ее напуганную собственной скорой смертью женскую демона голову перед собой и вытягивая за волосы ее шею.
– Не вырвешься, бестия Ада!
– крикнул он. И заскочив сзади Изигири, нанес еще один последний удар острым секачом ножом, со всей своей Ангельской силы по той ее женской вытянутой демона Суккуба шеи.
Последний мучительный крик Изигири перед ее казнью разнесся под сводами каменного затуманенного белым туманом храма любви и
разнесся по всему черному лесу. Отражаясь громким протяжным эхом в шумящем под каменной обрыва стеной. В бурлящем прохладной водой призрачном водопаде. Этот ее предсмертный на всех звериных голосах крик, оглушил Александра и Алину. Он вырвался из ее обезглавленного уже, падающего под ноги Миленхирима женского крылатого в чешуе рук и ног с черными кривыми когтями тела. Тела адского демона разврата и похоти. Тела Суккуба Изигири. Ледяная кровь черного цвета ударила фонтаном из обрезка ее шеи над плечами и полетела вверх, падая на пол храма в белый туман.
– Ну, как тебе, меч Божественного правосудия. Проклятая всеми богами ведьма! Думала, что неуязвима!
– глядя на ее отрубленную в своих руках висящую на черных волосах и в золотой венценосной короне голову.
– Как тебе освященный ангельской пылью мой Миленхирима меч!
– крикнул он ей в последний раз, глядя, как отлетела ее голова, от ее, женского демонического дергающегося в конвульсиях тела. И повисла уже отрубленная, в его Ангела руке.
Тело Изигири упало навзничь на каменный пол их с Элоимом любовного храма. Черная ледяная кровь Изигири с диким шипением летела с ее обезглавленного тела на пол и потекла в сторону умирающего в судорогах Элоима.
Миленхирим посмотрел в ее дергающееся лицо. Перекошенное болью и смертью Изигири. В ее открытые, широко в мольбе о пощаде, под скосом черных бровей, черные еще живые, смотрящие на него глаза, и бросил ее
голову к ногам умирающего своего брата Элоима. И та, покатившись, размахивая длинными
остановилась в его ногах смотря на, некогда, до беспамятства любимого ею Ангела Элоима. Теперь уже остекленелым взглядом звериных черных как уголь закаченных под верхние веки мертвых молящих о пощаде глаз, оскалившись в последнем укусе острыми как иглы зубами. Голова некогда любимой им до беспамятства демоницы любви Изигири. Голова его злобной им теперь презираемой любовницы и матери, сгинувших в белом тумане его демонических детей.
Она лежала перед своей соперницей Алиной и своим любовником, разбросав свои длинные черные как смоль во все стороны, как извивающиеся змеи волосы по каменному в белом тумане полу их любовного призрачного храма. Ее тело еще долго извивалось без головы на холодных камнях, и, извернувшись через согнутую спину в последней судороге, как погибающая змея в петлю, вскоре затихло, каменея как этот каменный храм. Оно словно сливаясь с каменным полом, превратилось в камень. Вспыхнув потом ярким огнем, рассыпалось в пепельный прах, как и лежащая Изигири в золотой венценосной короне отрубленная на полу голова.
– Несчастная - еле слышно прошептал Элоим - Так и не могла смириться со своим поражением. Когда-то, я безумно любил ее.
***
Элоим, принял форму молодого нагого полностью человека, как тогда при их первой встрече. Этакого, лесного Эльфа. С длинными русыми
Волосами. И почти, женским лицом. Это то, кем он был на самом деле. Это было его настоящее тело Ангела. Он лежал в руках Алины в белом
стелющемся по каменному полу тумане. Элоим весь светился голубоватым ярким изнутри светом и казался от этого прозрачным. Он корчился в непереносимых муках. Его лицо вытянулось и казалось, еще сильнее заострилось. А ямочка на подбородке внеземного Небесного красавца стала глубже. Брови изогнулись еще сильнее и помутнели голубые от страданий и боли глаза. Он корчился на руках Алины у
подножия любовного алтаря своего готического полуразрушенного любовного храма. Здесь же стоял и Александр.
– Долго мучилась, несчастная - прошептал, агонизируя от яда Изигири Элоим - Ее смерть будет не ужасней моей - он смотрел на Алину полными страданий и любви глазами.
– Ты должна убить его. Убить, вот этим омытым кровью Изигири мечем, Алина - сказал, Мелинхирим подходя к Алине и лежащему своему младшему брату, бросая окровавленный секач перед ней на пол - Ты должна это сделать сама, и именно пока солнце закрыто луной именно сейчас, и тогда, Господь примет его душу обратно.
– Убить его!
– она вытаращила на Миленхирима свои синие в слезах глаза - Убить его! Ты об этом ничего не говорил, Мидленхирим!
– она в отчаяние смотрела на Миленхирима - Почему я! И почему убить! Почему, я должна, убить свою любовь!
– Этого я, как раз и боялся больше всего - сказал, глядя на Александра Миленхирим - Это как раз то, что нельзя доверять влюбленной до беспамятства женщине.
– Но, почему я. И почему, убить!
– Алина лила слезы над Элоимом.
– Потому, что ты, жалея сейчас его, доставляешь ему много в довесок ко всему боли - ответил ей Миленхирим - Ты должна освободить его от