В снежном плену
Шрифт:
Выдав серпы и объяснив как работать с ними тем, кто этого не знал, их отправили в поле на жатву. Прямо как в, мать их, былые времена! Вот уж и впрямь не думал никогда, что придется за жнеца поработать… Работать с серпом Михаил умел. Но с рассвета до заката, под холодным ветром, а то и порой начинающемся дождем… Но надо — значит, надо! И он, и его товарищи это прекрасно понимали. От того, насколько удастся собрать и сохранить этот урожай, зависит то, как они переживут следующую зиму, которая грозила оказаться еще труднее предыдущей. И они день за день выходили в поле на уборку урожая, жали, вязали снопы, вывозили в зернохранилище… В меру своих сил помогали колхозникам. А под вечер шли ночевать в сельскую школу…
Деревня, где им довелось оказаться, поражала какой-то своей
Впрочем, и в целом в деревне царило какое-то мрачно-унылое настроение… Во многом как раз потому, что хозяйство было фактически разрушено — и, глядя на это, люди прекрасно понимали, каких трудов будет стоить его восстановление и сколько оно займет по времени. Люди работали словно по инерции — просто потому, что надо. Надо — и точка! Пусть даже будущее видится в мрачных тонах, пусть прекрасно понимаешь, что нынешний урожай чуть ли не насмешка, но если хочешь жить — иди и работай! И люди шли…
Возвращались в школу они уставшими и буквально сразу, лишь поужинав тушеной картошкой с капустой, к которой иногда давали рыбные консервы или немного тушенки, заваливались спать.
— Если по всей стране такой урожай, то зимой сдохнем с голоду! — как-то напрямую заявил вечером Серега Антонов за ужином.
— В Иране получше будет, — заметил на это Михаил. — Как и в Туркмении… Да и картошка, опять же.
Картошка, как все уже знали, была практически единственным, что в этом году более-менее уродилось в этом году. И то не здесь, а на юге… А тут — или теплица, или этот вот неприхотливый «полупырей». Который, откровенно говоря, засеяли во многом просто на пробу, не будучи уверены, что из него что-то путное выйдет… Хуже не будет — и на том хорошо! Впрочем, сейчас их город фактически был северной границей земледелья. Где-нибудь под Пензой или Куйбышевым поля в этом году и вовсе не пахали.
После ужина — немного времени на то, чтобы послушать радио. Где говорилось про то, что англичане эвакуировали пять миллионов человек в ЮАР, французы примерно вдвое больше — в Алжир. Идут бои с местными арабами, активно применяется химическое оружие и тяжелая техника. Часть американцев эвакуируется в Австралию — пусть ее и бомбили, но лишь крупнейшие города. Турки захватили Египет и эвакуируются туда, практически бросив родные места. Китайцы, захватив Индокитай, вторглись в Индию, активно применяется тяжелая техника. Похоже, сказывается то, что в этой реальности СССР неплохо вооружил Китай для борьбы с американцами в Корее — и теперь они буквально сметали все на своем пути, не считаясь с потерями.
Но куда больше Михаила заинтересовала другая новость… Про свирепствующие буквально по всему миру эпидемии. На фоне огромного количества погибших зимой, недостаточного питания, а то и голода, и краха экономики и здравоохранения во многих странах, начался взрывной рост заболеваемости. Чума, холера, оспа, корь, какие-то лихорадки… Особенно тяжелая ситуация складывалась в Южной Америке, бывших США, Азии и Африке… И если сначала власти, где они еще были, пытались бороться, то сейчас они практически капитулировали. Банально не хватало лекарств! Оставалось лишь вводить карантины, но в условиях полыхнувших во многих местах войн, включая и гражданские, это становилось малоэффективно. Число погибших уже насчитывало миллионы!
— П*ц, —
«Он самый», — подумал Михаил. Весь мир словно катился под откос… Увы, но ничего от них сейчас не зависело. И что будет дальше — оставалось лишь догадываться. Да уж… Не думал Михаил, что попадет из ужаса 90-х в другой, еще худший! Дослушать новости — и сразу спать! А утром снова на работу… Их «уборочная» продлилась десять дней — после чего их отпустили по домам. Уже по морозам!
В город они вернулись на местном поезде — и прямо на соседнем пути Михаил увидел и «эвакуационный эшелон» — в город прибыла очередная партия эвакуированных. Длинный грузопассажирский состав с табличками «Эвакуационный эшелон № 779» по бокам. Впереди — тепловоз со снеговым отвалом, затем грузовые вагоны, а под конец — пассажирские. Уже, впрочем, пустые — сейчас шла разгрузка грузовых… Выгружали вещи приехавших в эвакуацию — мешки, рюкзаки, чемоданы, на каждом из которых неизменно висели печать и бирка с фамилиями хозяев.
— Откуда приехали? — поинтересовался у стоявшего на платформе железнодорожника Михаил.
— Из-под Красноярска, — ответил тот. — Сейчас к нам почти все оттуда идет. Людей везут, технику, оборудование…
Больше ничего Михаил спрашивать не стал, отправившись домой… А уже пока они ехали в трамвае начался пока еще мелкий, но быстро перешедший в метель, снежок. Зима начиналась в этом году рано…
И снова учеба, совмещенная с работой. Только теперь это уже были не ремонт, не строительство и даже не коммунальные работы. — для этого хватало уже военных, гражданских строительных организаций и трудармейцев. Теперь Михаилу пришлось, уже привычно, работать водителем, а остальных распределили кого куда, но в основном на заводы города. Вику отправили собирать топливную аппаратуру для дизелей, Машка оказалась на сборочном конвейере авиазавода, где сейчас делали те же дизеля. Однокурсников Михаила разбросали кого куда по заводам города. Кого-то в ученики токарей или фрезеровщиков, кого-то в слесари-сборщики, кого-то в маляры… А еще у всех, прямо в паспорте, появилась строчка «резервная гражданская специальность», куда у Михаила вписали «водитель грузового автомобиля».
И, тем не менее, в какой-то мере стало легче. Аврал первой зимы сменился планомерной работой, жизнь входила в какое-то размеренное русло. Стало малость побольше и свободного времени… Вот только с едой стало хуже. Выдачу по карточкам, даже рабочим, урезали еще в конце лета, а сама еда стала куда более однообразной. Картошка и еще раз картошка, к которой давалось немного тепличных овощей, хлеба и рыбы. И совсем уж маленькие порции мяса — в основном, в виде тушенки. Примерно как в прошлом году выдавали крупы — их запас изначально рассчитали растянуть на два с половиной года. Правда, выдавали сахар, которого почти не было в прошлую зиму — как теперь понял Михаил, берегли на следующий год продукт длительного хранения. Так что утром теперь чаще всего ели кашу с сахаром, днем на работе — картофельный суп с грибной мукой, а вечером — тоже что-нибудь картофельное с рыбой или тушенкой.
А вот чего в эту зиму стало явно куда больше — так это спецтехники… Вручную как в прошлый год снег теперь почти не убирали. Теперь все делали машины! И с первым же снегопадом они вышли на городские улицы. ЗИСы с навешенными на них отвалами, трактора с шнекороторными снегоочистителями, ленточные погрузчики, нечто подобное зернометам, с помощью которых грузили снег в машины и вывозили его за город, ребристые катки для дробления льда. Появились и «минитрактора» производства запорожского автозавода, их там стали выпускать вместо легковушек «Москвич-444». К некоторому удивлению Михаила, марки автомобилей в этом мире были «унифицированы». Грузовики — значит, ГАЗ или ЗИС. УльЗИС, УралЗИС и так далее… Если легковушки — тот же ГАЗ или «Москвич». Впрочем, «три четверки» таки немного отличался от 965 «Запорожца» — как минимум, внешне. Вот только их уже почти год как не выпускают. Как и вообще почти все легковушки — лишь в конце лета сообщили о том, что МЗМА и ГАЗ начнут выпуск полноприводных модификаций автомобилей «Москвич-412» и «Волга» ГАЗ-24.