В Средиземье бардак.

Райвизхем Ал

Никого кроме Олмера не слушай,

Поднимайся простой народ!

Будем грабить эльфов

Всем кой-че перепадет,

Хэй-хо, заипатая песня, не правда ли?

– Ну, вот мы и встретились, - начал Олмер, сплевывая жвачку.
– Я рад видеть вас в моем войске. Мы расстались на Сиранноне. Расскажите мне весь ваш путь и постарайтесь того, не врать. А то есть у нас сомнения, что ты мил человек, - Вождь пристально посмотрел на хоббита, - стукачок. И два твоих дружка тоже. Давайте, рассказывайте, что вы там в своем эльфийском МУРе удумали.

И тогда вперед выступил смелый Фолко. Он открыл толстую тетрадь и, дрожащим

голосом начал свой рассказ.

Во время выступления хоббита открыли рот даже Торин и Малыш. Молчал и потрясенный Отон. Фолко умудрился сохранить только маршрут их следования. Все остальное представляло собой что-то вроде хоббитской версии фильма "Не бойся я с тобой", где трое друзей прокладывали целые просеки во вражеских рядах, а когда уставала даже сталь клинков, в дело вступали боксерские перчатки Малыша, арматурные прутья Торина и тяжелые металлические шарики хоббита. К слову, в повествовании хоббита, треть словарного запаса тетради занимало пронзительное слово "кийя". Живописал хоббит и будни в отряде Отона. Все погибшие бойцы были сплошь героями, а Отон тактическим гением-главнокомандующим.

После того, как героическая эпопея закончилась, у присутствующих зародилось только одно смутное сомнение. Судя по количеству павших врагов, их было истреблено раз в пять больше, чем их было в Средиземье, даже если сложить вместе всех взятых людей, эльфов и гномов.

– Мда, складно калякаешь, мусор, - сказал, наконец, Олмер.
– А слабо на пианине сыграть? Руки у тебя я смотрю длинные, загребущие...

– Правда твоя, Вождь, - взволнованно ответил хоббит. Я в мирное время у дядюшки в салуне на пианино тренькал, - с этими словами Фолко подошел к пианино и в пижонской манере, то есть не только руками, но и мохнатыми ногами, и даже задницей, наиграл нехитрый мотив и громко, некрасиво фальшивя, запел:

В шумном балагане был завсегдатаем,

Эльф Калигулас по прозвищу Лютнист.

Был он и талантлив, был он гениален,

Но в душе, пожалуй, не совсем он чист...

– Калигулас на все горазд, играет он как пидарас, ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля...
– вприсядку станцевали и спели гномы.

Все ошарашено молчали, глядя на нашу троицу.

– Э-э-э, ну эдак и я смогу, - нарушил тишину один из подвижников Олмера.
– А ты нашу сыграй, родную.

– Сижу на нарах, как король в Минас-Тирите, - принялся тренькать хоббит, задирая на пианино, еще и правую ногу.

– Вождь, - разом подобрел подручный Олмера.
– Да они же из наших, век здравура не видать!

– Утихни, Промокашка, - посоветовал Санделло. Олмер едва заметным кивком головы подтвердил слова Санделло.

– Ну а про Черных Гномов что молчишь, как Склифасовский? Колись давай, славненький хоббит, - улыбаясь, произнес Олмер.

– Мы не можем, о, Великий Вождь, - смиренно заявил хоббит.
– Если мы скажем хоть слово, они нас уничтожат при помощи браслетов, - в доказательство хоббит обнажил запястье. В следующее мгновение браслет Фолко ожил. Яркая вспышка озарила шатер, а когда глаза вновь привыкли к освещению, то узрели на лбу Вождя детскую присоску. Браслет Фолко и впрямь оказался особенным...

В следующую секунду к груди хоббита и гномов приставили столько колющего и рубящего оружия, что наши герои почувствовали себя в роли овоща для ошинковки.

– Это не я, это все Черные Гномы, - завизжал Фолко так, что у всех заложило уши.
– Я предупреждал!

– Успокойтесь, - заорал Олмер.
– А ты мой маленький мохноногий друг, прекрати визжать как свинья, а то уши закладывает.
– Это действительно не наши друзья. Браслет самовольничал, - с этими словами он попытался отодрать присоску, но ничего не получилось.

– Мой Вождь, клей гномов действует моментально и отодрать его возможно только по окончании срока годности, - тихо промолвил Малыш.

– А какой срок годности у вашего клея?
– спросил Олмер, продолжая попытку отодрать присоску ото лба.

– Не меньше трехсот лет, - с гордостью ответил Торин и тут же полетел на пол. Рассерженный Олмер ударил Торина, а гном, удерживающий обычно удары весом в полтонны, рухнул на пол, словно мальчишка.

– Я что, триста лет с этой присоской ходить буду?
– возмущенно заорал Олмер.
– гномы пархатые, что удумали! Да я всех на диваны кожаные порежу! Санделло, внеси в список первоначальных дел новую запись. После "завоевать Средиземье", "обессмертить эльфов через производство вечных кожаных диванов", и перед "выбросить мусор", запиши "заклеить всем Черным Гномам задницы их гребаным клеем". Пускай триста лет животами помучаются, шутники, мать их!
– ни хоббит, ни гномы никогда не видели столь разъяренного Олмера.
– Ну а с вами мы еще разберемся, - заявил Олмер, глядя на наших героев и немного поостыв.
– Если окажется, что вы честные фраера, то положу вам жалованье пятьсот триалонов. А если прихвостни эльфийские, то мы вас небольно, чик и зарежем.

– Тысячу!
– заорал Фолко.
– Тысячу триалонов давай, о, Великий Вождь.

– Зачем тебе столько денег, мой маленький и очень жадный друг?
– удивился Олмер.

– Они мне сердце согреют, когда я под стрелы эльфийские пойду, - пылко и цветасто ответил хоббит, прижав для правдоподобности кулачок к сердцу.

– Каждому!
– деловито заявил Торин.
– Бьют, понимаешь ни за что, а я кровь проливай.

– Торин дело говорит, - прогундел Малыш.
– Мы тут, как хоббит, говорит, боксерские перчатки со свинцом до дыр истерли, шарики-подшипники от вражеской крови ржавеют не по дням, а по часам, понимаешь, а нас как Ваньку Жукова, по мордасам бьют, - монолог Малыша вышел на загляденье и оборвался лишь, когда Вождю надоело слушать его жалобное занудство.

– Вон!!! Пошли вон! Завтра с вами разберемся! Клееложцы херовы!

Наших героев вытолкали из шатра взашей, не дав сказать ни слова.

– Что будем делать друзья?
– спросил Маленький Гном.
– Нам только что пообещали тысячу триалонов. Каждому! И ничего не надо делать. Красота!

– А как же судьба Средиземья?
– горестно вопросил Фолко.
– К тому же, если Вождь нас заподозрит в работе на эльфов, нам всем каюк. Вот если бы он подарил нам тысячу просто так, или на худой конец, не угрожал бы нам, тогда бы другое дело.

– Ты прав, брат хоббит, но и Малыш тоже прав, - молвил Торин.
– Но я бы предложил подождать, может быть, нам обломится тысяча триалонов от Олмера, а потом мы его замочим и заработаем еще тысячу, - и Малыш с хоббитом уставились на Торина так, как будто видели его первый раз в жизни.

– Ты самый умный и хитрый гном, которого я когда-нибудь видел, - вскричал воодушевленный хоббит.
– Эх, заживем!

Малыш ничего не сказал. Он только раззявил свой рот до ушей в глупой счастливой улыбке и преданно пялился на Торина.