В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945
Шрифт:
Часть вторая
Развертывание ставки
Сентябрь 1939 г. – май 1940 г
Глава 1
Время и место действия
Кажется, в начале сентября 1939 года внутри поезда фюрера уже начало складываться мнение, что такая нежесткая, ограниченная в своих действиях, сформированная «на данный случай» передвижная ставка не сможет решать более сложные командные задачи в будущем. Если Верховный главнокомандующий собирается осуществлять командование в полном военном понимании этого слова, то есть если он намерен сам руководить не только военным планированием, но и проводимыми в настоящее время военными операциями, то нужна новая, более солидная структура.
Маловероятно, что идейным вдохновителем такой перемены взглядов был Гитлер. Что до него, то он казался полностью удовлетворенным той ролью, которую сыграл в Польской кампании. Во всяком случае, он понятия не имел о механизме командования в боевых условиях и поэтому едва
Эти условия, вполне вероятно, были приняты, если Гитлер, что он затем и сделал, решил последовать примеру всех своих союзников и противников – Муссолини, Черчилля, Рузвельта и, насколько нам известно, Сталина – и остаться вместе с правительством в Берлине. Однако похоже, что, во всяком случае вначале, это решение рассматривалось как временное. По крайней мере, когда я прибыл 10 сентября в поезде фюрера, Йодль поручил мне провести рекогносцировку на предмет размещения полевой штаб-квартиры ОКВ на западе Центральной Германии, откуда можно будет руководить следующими этапами военных действий. Я хорошо помню, что среди полученных инструкций была одна, исходившая, вероятно, от самого Гитлера: выбрать участок вне досягаемости для дальнобойной артиллерии, но при этом как можно ближе к Западному фронту. Там же в непосредственной близости должны размещаться командные пункты генеральных штабов сухопутных и военно-воздушных сил.
Самое подходящее место для первой полевой штаб-квартиры нашел один офицер из отдела «Л». Оно находилось в предгорье хребта Таунус в районе Гессен – Наухайм, но только в конце 1944-го – начале 1945 года после более пяти лет войны ставка наконец обосновалась там. Казалось, старое фамильное поместье Зигенберг удовлетворяло всем требованиям: там был загородный дом и обширные сельскохозяйственные постройки. Владелец явно хотел его продать, поэтому под руководством Тодта, генерал-инспектора по строительным работам, сразу же начали перестройку и установку оборудования. Однако эти приготовления не удалось завершить в срок из-за наступления на Западе, которое Гитлер назначил на осень 1939 года. Поэтому в октябре отдел «Л» временно разместили в специальном позде, который при необходимости должен был следовать за поездом фюрера. Сначала это были три пассажирских вагона: два спальных и третий штабной, но во время войны он постепенно разросся до двух полноценных специальных поездов, находившихся в постоянной готовности для размещения личного состава и передвижения основных подразделений оперативного штаба.
Так получилось, что наступление на западе постоянно откладывалось из-за плохих погодных условий. Но тем временем военные помощники Гитлера, как им и полагалось на самом деле, начали все глубже и глубже вникать в организацию полевой штаб-квартиры. Вскоре выяснилось, что место, выбранное отделом «Л», во многом не соответствует личным пожеланиям Гитлера. Он, как оказалось, не хотел жить в загородном доме и не желал иметь под боком коровники и слышать лошадиное ржание и другие сельские шумы. Адъютанты сами стали рыскать вокруг и тут же начали обдумывать совершенно иной план. Вскоре кое-что подходящее было обнаружено в тылу за линией Зигфрида. Выбрали три похожие группы бункеров, один на севере близ Мюнстерейфеля, один в центре рядом с Ландштулем в Пфальце и один на юге в горах Шварцвальд, неподалеку от Книбиса. В середине февраля стало ясно, что оборудование для связи не будет готово до июня. Вслед за тем Гитлер решил наконец, что, «когда начнутся боевые действия», он отправится не в Зигенберг, а в Фельценнест (приют в горах) – кодовое название, которое тем временем присвоили лагерю у Мюнстерейфеля. Он уже отдал приказ ОКХ расположиться рядом, а теперь воспользовался случаем, чтобы настоять на этом, потому что сам выбрал для штаб-квартиры главнокомандующего сухопутными силами и начальника штаба с минимально необходимым персоналом соседний охотничий домик. Военно-воздушным силам позволили выбрать штаб-квартиры на свое усмотрение. Специальный поезд, известный под названием «Генрих», с Риббентропом, Ламмерсом и Гиммлером отогнали на западный берег Рейна.
Приказ о том, что ОКХ должно находиться в непосредственной близости от ставки фюрера, очевидно, содержал в себе более серьезный подтекст. Это ясно из того, что Кейтель решил передать этот приказ лично, надеясь, что требования Гитлера будут приняты с гневом. Неожиданно он не встретил никакого сопротивления. Понятно, что Гитлеру хотелось держать сухопутные войска в узде, но Гальдер, вероятно, думал, что географическая близость дает армии больше шансов оказывать решающее влияние на ход операций и ведение войны в целом и в то же время освобождает ее от опеки ОКВ. А вышло-то все по-другому!
Вопрос о создании полевой штаб-квартиры был окончательно решен, когда Йодль отдал распоряжение начальнику связи, чтобы группа бункеров под кодовым названием Фельценнест и соседняя группа Форстерей должны быть готовы к 11 марта 1940 года [37] .
Глава 2
Взгляд изнутри
По возвращении с восточной границы Гитлер отправился на прежнее место в рейхсканцелярию в Берлине и покидал ее лишь иногда для поездок в Берхтесгаден и с рождественским визитом в ряд частей ваффен-СС [38] на Западном фронте. Во время этих поездок сопровождающим военным персоналом были его помощники; однако в спецпоезде у него вошло в привычку тесно работать с двумя высшими офицерами ОКВ, и такой порядок сохранился в Берлине. По его распоряжению на первом этаже старой рейхсканцелярии два кабинета отдали в распоряжение Кейтеля и Йодля; эти кабинеты примыкали к залу заседаний парламента, который использовался в качестве картографического кабинета и для инструктивных совещаний. Это означало, хотя едва ли оба генерала так представляли себе ситуацию, что отныне они вошли в состав домашнего воинства Гитлера, а также так называемого близкого окружения. Генерал Йодль, во всяком случае, завтракал обычно в компании, в которой можно было встретить множество «великих особ» Третьего рейха.
37
Дневник Йодля, 24 октября и 15 ноября 1939 г., 8 января, 14, 22, 24, 26, 29 февраля 1940 г., а также дневник Гальдера, 25 февраля 1940 г.
38
Ваффен-С С – вооруженные части СС, охранная гвардия нацистской партии. Это были полностью военизированные части, в которые набирали добровольцев, подготовка, снабжение и управление осуществлялись СС.
На первый взгляд может показаться, что «новый порядок» не имел существенного значения, но на самом деле он, безусловно, исходил из безошибочной природной способности Гитлера разобщать власть, и в очень большой степени это определило всю последующую «структуру» ставки со всеми ее трениями и разногласиями. Самое главное с точки зрения армии заключалось в том, что этот порядок открыл путь тем «безответственным закулисным влияниям», которым, как заявлял генерал Бек в ходе прошлых дискуссий по созданию ставки, «нет места в структуре командования и руководства во время войны». Весьма показательными были ежедневные доклады обстановки, по-прежнему устраиваемые Гитлером, как и во время Польской кампании. По сути дела, подавляющее большинство обсуждаемых вопросов касалось сухопутных войск, тем не менее представитель Генерального штаба сухопутных сил на них не присутствовал. Единственно, кто принимал в них участие, – так это представители «домашнего войска» – Кейтель, Йодль и помощники, а также обычно личный офицер связи Геринга генерал Боденшатц. Армейского же офицера связи исключили из этого круга, по наущению Йодля, за ненадобностью. Начальника отдела «Л» и его офицеров обычно не приглашали, даже если они только что вернулись с фронта или еще откуда-то, куда их отправляли по спецзаданию [39] . Незадолго до этого генерал Йодль пробился в основные докладчики. Он удачно подошел как по складу характера, так и по воспитанию для роли помощника Верховного главнокомандующего и таким способом поставил себя на один уровень со своим начальником, главкомом ОКВ, и зачастую действовал в обход него. Кейтель, видимо, смирился с тем, что не надо вообще ничего говорить, достаточно выражать горячую поддержку идеям Гитлера. Часть доклада по текущим событиям Йодль поручал двум штабным офицерам, назначенным ему в помощники. Помощники же Гитлера отныне ограничились ролью слушателей – тоже по указанию Йодля.
39
Даже в таких случаях Йодль настаивал на том, чтобы делать доклад самому. Например, 18 декабря 1940 г. он записывает в дневнике: «Начальник отдела «Л» докладывает о своей командировке». Это все, что он сообщает о моем докладе насчет бесед с генералом Манштейном, начальником штаба группы армий «А», в его штаб-квартире в Кобленце – докладе, содержавшем зачаточные идеи плана Манштейна.
Доклады базировались большей частью на донесениях и разведывательных данных, за сбор которых отвечал отдел «Л», получавший их от трех видов вооруженных сил. Естественно, доклады касались в первую очередь событий и изменений обстановки на текущий день, и в них не затрагивались такие более отдаленные задачи, на которые при нормальном личном контакте с войсками обращают внимание командиры на любом уровне. Однако это не смущало ни Гитлера, ни генералов ОКВ, вечно крутившихся около него. Они спокойно продолжали разрабатывать свои идеи и выносить решения на абсолютно неверной основе и постоянно ставили главнокомандующего сухопутными войсками перед лицом заранее сложившихся замыслов, иногда даже уже свершившихся фактов.
Такой порядок порождал еще одну столь же серьезную опасность. Главком ОКВ и начальник штаба оперативного руководства ОКВ полностью подпали под влияние Гитлера и одновременно все больше и больше отдалялись от размышлений о вермахте в целом и своем родном виде вооруженных сил, а именно – о сухопутных войсках. И это люди, которые после ухода Бломберга мучительно боролись за объединенное командование вермахта; между тем ныне их действия стали главным фактором в разрушении его единства.