В Ставке Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Кончился многовековый период русской истории, во время которого Романовы создали Великую Русскую Империю; и в этот до гроба незабываемый час все мы поняли безмерную глубину горя последнего из них, невольно способствовавшего гибели любимой им России, ибо над ним тяготел неумолимый рок: этого, в душе мягкого, любвеобильного семьянина судьба не наградила свойствами, необходимыми для управления великой страной, бремя коего пало на его слабые и неподготовленные к тому плечи; глубоко верующий, он всеми силами ревниво охранял — по его глубокому убеждению, — самим Богом данную ему власть, и искренно
Теперь тут и возникает тревожный вопрос: сделало ли верховное командование в лице генерала Алексеева и его сотрудников всё, что было необходимо и возможно для предотвращения катастрофы, которая принесла России столько бедствий и страданий, а всему человечеству столько лишений и тревог за будущее?
Для правильного и объективного ответа на этот вопрос нужно прежде всего иметь в виду, что события революционного движения развивались с необыкновенной, можно сказать, молниеносной быстротой.
Такому быстрому развитию этих событий и успеху революции, без сомнения, не столько способствовало утомление войной, сколько крайнее негодование политикой престола и правительства народных масс, видевших только в революции выход из созданного этой политикой безнадежного положения.
Конечно, с того момента, как революцией было окончательно сломлено в столице сопротивление органов правительственной власти, а особенно с того момента, как железные дороги подчинились революционному комитету Викжеля, против столицы, принимая во внимание пребывание царской семьи в Царском Селе, ничего предпринять было уже невозможно. Это и показала неудавшаяся попытка генерала Иванова с георгиевскими батальонами.
Можно, быть может, было еще спасти положение принятием энергичных и обширных мер в самые первые дни революционного движения, то есть 25 и 26 февраля. Но для этого верховное командование и главнокомандование Северо-Западным фронтом должно быть в руках прозорливых, смелых и решительных боевых начальников, каковыми ни генерал Алексеев, ни тем более генерал Рузский не были; к тому же генерал Алексеев как раз в этот критический момент был тяжело болен. Кроме того, петроградские власти в эти первые дни революции посылали в Ставку успокоительные донесения и заверения, что с этим движением справятся собственными силами.
В той обстановке, в какой началась и развивалась революция, ее остановить было невозможно. Ее мог бы, быть может, остановить великий князь Николай Николаевич, останься он во главе верховного командования; но при нем революция, наверно, и не началась бы.
Остается, значит, во всей своей широте чреватый великой ответственностью вопрос: почему же не были своевременно предприняты меры для предотвращения начала революционного движения в столице и, в случае необходимости, для успешной борьбы с ним.
Верховное командование, даже при поверхностном знании истории, должно было отдавать себе отчет в том, что революционные движения во время войны не редкое вообще явление и что они всегда начинаются именно в столицах. Поэтому во время войны всегда должны предприниматься самые обширные и надежные меры для обеспечения порядка в столице.
Особенно же это было необходимо, когда всем нам и, конечно, верховному командованию стало ясно, что направление нашей внутренней политики способствует развитию революционного настроения в народных массах.
По закону на верховном командовании лежит долг принять все меры для успешного исхода войны. Революционное движение неминуемо должно было иметь отрицательное влияние на этот исход; этого, конечно, верховное командование не могло не знать. Поэтому, раз оно не было в состоянии изменить пагубное направление нашей политики, его прямой долг был, никак не поддаваясь каким-либо чувствам и политическим соображениям неукоснительно принять со своей стороны самые решительные и продуманные меры для обеспечения порядка в столице. Это ему повелевал его долг.
Как же оно этот свой долг исполнило?
Верховное командование, несомненно, знало о нарастании революционного настроения в столице. Об этом его постоянно осведомляли тревожные донесения охранного отделения, в которых прямо говорилось о том, что близится революция.
Правда, министр внутренних дел Протопопов уверял верховное командование, что он с одной лишь столичной полицией и жандармерией справится со всякими беспорядками, но генерал Алексеев, зная, как и мы все, оппортунизм, неуравновешенность и крайнюю ретроградность взглядов Протопопова, ни в коем случае не смел положиться на его заверения, и именно потому, что высшая гражданская власть в столице была в руках этого полусумасшедшего и всеми ненавидимого человека, должен был со своей стороны принять особо сугубые меры для обеспечения порядка в столице.
О том, что генерал Алексеев это сознавал, видно из того, что незадолго до начала революции столица и прилегающий к ней район были выделены в особую область, во главе которой был поставлен главноначальствующий генерал.
На эту, особо ответственную в данных серьезных обстоятельствах, должность был, однако, назначен никому не известный и ничем себя не зарекомендовавший заурядный генерал Хабалов, который, не отдавая себе отчета в положении, вероятно, из карьерных соображений, не решался докучать Ставке какими-либо своими требованиями и довольствовался тем, что имел.
Между тем подведомственный ему гарнизон столицы состоял лишь из запасных батальонов гвардейских полков, казачьего второочередного полка и нескольких сот юнкеров и курсантов разных военных училищ и курсов.
В 1916 г. запасные батальоны были укомплектованы главным образом солдатами старых сроков службы, семейными, давно уже потерявшими понятие о воинской дисциплине, и сами были чрезвычайно благоприятным «материалом» для возбуждения, а никак не для усмирения беспорядков; при этом почти все, к тому же совершенно недостаточные числом, офицеры этих батальонов, призванные также из запаса, принадлежали к радикально, и даже революционно, настроенным слоям русского общества; они именно и увлекли в критический момент запасные батальоны на сторону революции и тем обеспечили ей успех.