В стране слепых
Шрифт:
– Я знаю, – сказал Босуорт. – Там есть два узла, связанные с Уинфилдом Скоттом и Робертом Ли, которые никак не соответствуют ни целям Общества, ни целям Шестерки, насколько мы их понимаем. Может, это и были осечки. А Сара говорила, что и в Европе есть два таких узла, по поводу которых мы пока ничего не можем сказать. Возможно, Шестерка пыталась проникнуть и туда. Но я почти убежден, что есть по меньшей мере два вполне определенных комплекса аномалий, которые не имеют отношения ни к нам, ни к ним. Плюс разрозненные одиночные случайности.
– Похоже, что Шестерка тоже раскололась, – сказал Половски.
– Только
Ред кивнул.
– Не сомневаюсь, что для них тоже должна была возникнуть дилемма Карсона.
«Как и для Ассоциации, – подумал он, и эта мысль поразила его. – Ведь и мы разыгрываем ту же самую пьесу! Впрочем, я пытаюсь наложить собственные мемы на действия Ассоциации – похоже, комплекс мемов, унаследованный от Куинна, с годами потерял силу». Тем не менее эта мысль его сильно обеспокоила. Пусть даже неверная, уж очень она отдает детерминизмом. Словно он всего лишь марионетка в руках неведомых исторических сил, которые вынудили его организовать свой маленький заговор.
Все это, конечно, чепуха. Расчеты говорят только одно – что это должно случиться. Они не говорят, кто и как это должен сделать. Тем не менее ему было не по себе. Как будто заглянул в микроскоп и видишь, что сам себе машешь оттуда рукой.
– Эй! – сказал вдруг Умник. – А это еще кто?
Он показал рукой вверх по склону. Ред заслонил глаза от солнца, стоявшего над самым гребнем гор, и вгляделся. Там, на краю скалы, кто-то стоял, размахивая руками и что-то крича. Ред прищурился, пытаясь разглядеть, кто это. Потом он удовлетворенно улыбнулся про себя.
– Сара вернулась, – сказал он.
10
– Что это вы читаете, Джереми?
Джереми поднял глаза от книги и увидел, что к нему за столик подсела Гвинн. Он сидел в университетском кафе, попивая джин с тоником, на столе перед ним лежала открытая книга большого формата в сафьяновом переплете, а рядом аккуратная стопка картонных папок. В зубах у Гвинн была крепко зажата трубка из кукурузного початка – к счастью, не зажженная. Рядом с Гвинн присела на краешек стула Пенни Куик.
– Привет, Джерри, – сказала она с улыбкой.
Он посмотрел на Пенни, потом на Гвинн.
– Что, заседание уже кончилось?
– Джереми, уже десять часов! – Гвинн взяла в руки книгу и взглянула на корешок. – Генри Томас Бокль? О господи! – Она удивленно подняла брови. – Боюсь, в наше время он немного вышел из моды. Кто сейчас читает Бокля? Этот старомодный цветистый стиль…
Джереми пожал плечами.
– Херкимер что-то о нем говорил на вечере знакомства месяц назад, и я заинтересовался. Он говорил, что Бокль оказался не прав. А кто такой этот чертов Бокль и в чем он оказался не прав? Очевидно, это имеет какое-то отношение к тому, чем занимается наша группа, иначе Вейн не стал бы об этом говорить. И вот… – Неопределенным жестом он показал в сторону книги и папок. Он чувствовал себя немного неуверенно, как любитель, который пытается что-то объяснить профессионалам. – И вот я разыскал его в библиотеке.
Гвинн взглянула на картонные папки.
– И, я вижу, взялись за дело всерьез. – Она дотронулась до руки Пенни.
– Мы еще сделаем
– О, только не поддавайтесь, Джерри, – сказала Пенни, всплеснув руками.
– Вам предстоит ужасная жизнь. Портишь себе зрение, получаешь гроши, а знакомые не могут понять, на что ты тратишь время.
Что бы ни говорила и ни делала эта стройная женщина с тонкими чертами лица, было видно, что она говорит и делает это с искренним увлечением. Джереми подумал, что она куда симпатичнее остальных ученых.
Подошел официант и принял у них заказ. Гвинн поудобнее пристроила свое массивное тело на сиденье из искусственной кожи.
– И давно вы здесь сидите, Джереми? Странно, вы как будто совсем не окосели.
– Это первый, – показал Джереми на свой бокал.
– Ах, вот как? Тогда странно, что официант до сих пор вас отсюда не выставил.
– Да нет, я знаю великую тайну. Просто нужно каждые полчаса или около этого не скупясь давать ему на чай. Тогда он не пристает, и можно спокойно заниматься. Шум меня не отвлекает – вы себе не представляете, в каких шумных местах мне приходилось проводить ревизии. А здесь я чувствую себя не таким… ну, изолированным от мира, что ли, как у себя дома.
«Не говоря уж о том, – добавил он про себя, – что в последнее время приходится думать, чем можно заниматься дома, а чем – не стоит». Гвинн посоветовала ему не трогать подслушивающее устройство в телефоне, но не говорить дома вслух ничего такого, что могло бы кого-то заинтересовать. Если вынуть «жучок», это только насторожит тех, кто его установил.
Официант принес женщинам напитки.
– Ну и что же вы выяснили про Бокля? – спросила Куик. У нее в бокале было что-то розовое и пенистое, с огромным количеством фруктов, – Джереми не мог понять, как можно такое пить.
– Ну, он был безусловно оригинал, – ответил он. – В детстве много болел, получил домашнее образование под присмотром матери, а потом, когда уже стал взрослым, не расставался с ней пятнадцать лет, разъезжая в ее обществе по всему континенту. В наши дни ему порекомендовали бы обратиться к психоаналитику.
– Все это время он писал свой труд, – сказала Гвинн, постучав пальцем по книге, лежавшей на столе. – «История цивилизации в Англии». Издана… кажется, в 1857-м. – Она заглянула на титульную страницу. – Правильно, в 57-м. Бокль – типичный историк девятнадцатого столетия. Он видел в истории непрерывный прогресс – от первобытных времен до самых вершин цивилизации, то есть, конечно, до Англии девятнадцатого века. Как большинство людей викторианской эпохи, он свято верил в Прогресс.
Гуинн и Куик обменялись понимающими улыбками.
«Конечно, в наши дни это считается наивностью, – подумал Джереми. – Сейчас больше никто не верит в прогресс. Во всяком случае, в Прогресс с большой буквы. Куда чаще его ругают почем зря. Интересно, стали люди за эти годы умнее или просто разочаровались? Почему вообще цинизм надо предпочитать оптимизму? То же самое и в литературе: если вещь недостаточно „иронична“, это не „литература“. По этому поводу в „Нью-Йорк Ревью оф Букс“ то и дело начинаются перепалки, но общепринятое мнение по-прежнему не сдает своих позиций. Реализм? Пусть так, но ведь иногда герой все-таки выходит победителем!»