В тени луны. Том 2
Шрифт:
— Я прот-тестую, — с негодованием воскликнул комиссар. — Ш-то вы имеете в виду под «горсткой женщин»? Эти милые созданья!.. Высокая ч-честь защищать их!
Алекс проигнорировал его слова.
— Я умоляю вас отправить их, пока еще есть время. Это меньшее из двух зол, и наша первейшая обязанность не их защита, а спасение страны. Гарнизон не может действовать с полной эффективностью, если в лагере будут находиться женщины, личная безопасность которых будет поставлена выше, чем военная целесообразность!..
Воспоминания о событиях предыдущего дня, когда он поехал в город за женой своего начальника, не сообразуясь с доводами рассудка,
— Неужели вы не видите, что если они останутся здесь, то будут мешать нам, а наши действия окажутся бесполезными? Как человек может хладнокровно принять решение, если он знает, что будет рисковать не только собой, если существует риск гибели его жены и ребенка? Есть сотни шансов, которыми мы могли бы воспользоваться, если бы их здесь не было, и все же будем колебаться, думая об их безопасности.
Он всмотрелся в хмурые лица сидящих за столом и увидел на них сомнение и нерешительность; на миг у него появилась надежда. Тогда заговорил полковник Маулсен:
— Уважаемый капитан Рэнделл, — медленно проговорил он. — Вы позволяете своим страхам вырываться наружу. У меня такое мнение, что сведения, полученные из Дели, сильно преувеличены. И в любом случае войска у Мирута уже выступили, и я почти уверен, что Дели уже в наших руках. Но даже если это и не так, я хотел бы напомнить вам, что у нас здесь три полка пехоты, половина полка военной полиции, и даже, если бы у нас был только один — мой полк — я все равно смог бы удержать город и защитить женщин и детей, даже если бы их было вдвое больше. Как известно, толпа малодушна и труслива, хватило бы заряда картечи, чтобы охладить их пыл, если бы с их стороны были бы какие-то попытки насилия. Не далее, как вчера я выступал в защиту этого курса, но вижу, что вы предпочитаете более осторожный метод и считаете, что не надо выезжать в город. Жаль. Я же считаю, что мне нужно пустить своих людей по улицам и стрелять в каждого черного ублюдка, который осмелится пикнуть. Это быстро положило бы конец всяким глупостям!
— Слышите! Слышите! — воскликнул майор Моттишам.
— Итак, вы действительно не должны надеяться на то, что мы будем демонстрировать свою несостоятельность, эвакуируя женщин и детей, только потому что у вас сдали нервы, — заключил полковник Маулсен.
Алекс тихо сказал:
— Я только могу добавить, сэр, что в том случае, если мои худшие опасения оправдаются, я надеюсь, что вы найдете некоторое утешение от сознания того, что вы пожертвовали жизнью этих женщин и поставили под угрозу имущество компании, чтобы продемонстрировать свою уверенность в лояльности своих сипаев, которой в общем-то не существует.
Лицо полковника Маулсена внезапно побагровело от гнева, и он привстал на стуле.
— Капитан Рэнделл! Вы ведете себя нагло! Нужно ли мне напоминать вам, что вы — младший по званию и вас можно подвергнуть дисциплинарному взысканию?
— Из-за того, что я говорю правду, сэр? — Алекс перестал владеть собой, в его голосе звучала такая же ярость, как и в голосе полковника Маулсена. — Все вы тоже сомневаетесь! Все до единого! Но никто из вас не признается в этом. Вы не станете даже пытаться узнать об истинном положении дел, потому любые расследования были бы равносильны признанию того, что отсутствие лояльности среди ваших людей возможно, и потому вы предпочитаете лучше закрыть глаза, чем, как вы считаете, бросить тень на доброе имя ваших полков.
— В настоящем кризисном положении, — сказал сердито полковник Маулсен, — кого надо бояться, так это паникеров! Если мы от них избавимся, то будет только лучше! Уверяю вас, вопрос о нелояльности не стоит. Но поскольку вы сами чувствуете себя так неуверенно, я могу только предложить вам взять отпуск по болезни и немедленно отправиться в Нанни Тал!
Пальцы правой руки Алекса, лежавшей на столе, медленно сжались в кулак и также медленно разжались. Бесполезно было их убеждать. Они были довольно мужественными людьми, но они даже не понимали масштаба грозившей им опасности. Они отказывались принимать какие-то меры предосторожности, когда опасность была еще далеко, а теперь, когда она была близка, они ничего не хотели предпринимать из-за боязни обнаружить свой страх. Они ничего не делали, пока могли, и брали на себя смелость ничего не предпринимать, когда должны были действовать.
— Полностью согласен, — повторил комиссар, икая. — Должны с-сохранять спокойствие!
Алекс не стал больше ничего говорить и сидел молча, пока дискуссия не кончилась совершенно безрезультатно. А когда она закончилась, он отправил телеграмму генерал-губернатору от имени комиссара Лунджора с просьбой о предоставлении неограниченных военных полномочий. До последнего времени ближайший телеграф был в семидесяти пяти милях от Сутрагунджа, но если ехать по дороге на Хазрат-Баг, то путь составлял меньше двадцати миль, и Алекс подумал с досадой, что новая дорога доказала свою полезность в такой непредвиденной ситуации.
В ту же ночь в Лунджоре произошел первый пожар — у хирурга из 105-го полка, которым командовал полковник Пэкер, дом сгорел дотла. Дом был крыт тростниковой крышей. Около полуночи на эту крышу была выпущена подожженная стрела, обмотанная тряпками, облитыми бензином.
…Менее чем пятьдесят миль к юго-западу Лотти и с ней еще несколько человек, хотя и страдавшие от жары в плотно закрытой телеге, все же были в безопасности. Их добрый возница вез их по направлению к Лунджору. Но оставшиеся позади беглецы, разбросанные по равнинам, окружающим захваченный город Моголов, прятались, голодали и умирали.
Мужчины, женщины и дети весь день прятались, сжавшись в канавах и тростниковых зарослях от безжалостной жары, срывая военную форму и кринолины, переходя вброд реки, ползая по увядшей траве, скрываясь в джунглях.
Роя голыми руками твердую раскаленную землю, чтобы похоронить ребенка, оставляя тела взрослых на растерзание грифов и шакалов. Ограбленные, раздетые, оскорбленные, преследуемые и убиваемые ради развлечения. Обманутые обещаниями защитить и попавшие в деревни, обитатели которых собирались, чтобы посмотреть, как умирают белые, и смеялись, когда обнаженные, залитые кровью тела были брошены на навозные кучи.
Только немногим, очень немногим удалось попасть к людям, давшим им кров и пищу, рисковавшим своей жизнью и жизнью своих семей ради спасения преследуемых, беспомощных людей. А в стенах Дели, в душной темнице без окон, в подвале Дворца старого, трусливого Багадур Шаха, недавно провозглашенного королем Индустана, содержались пятьдесят пленников — последние англичане и христиане, оставшиеся в Дели, — которым осталось жить два дня.
Глава 39