В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора
Шрифт:
Вся эта цепочка событий также отражена в стихотворном отчете Баблевского:
Неприятный случай был,Занемог вдруг Даниил,Прихватил аппендицитИли, может быть, колит.Налетели, как грачи,Казахстанские врачи,Потащили москвича,Чтобы резать сгоряча.Но Данила не дал маху,Полежал, задрав рубаху,Покряхтел примерно часИ исчез, как Фантомас.Выкупался в Балхаше,Стало легче на душе,Город переполошил,Главное – остался жив.СъевЗвездный час – квартира на троих
В Москве меня ждал долгожданный сюрприз. В срочном порядке подлежал отселению дом на Каляевской. Всем жильцам предлагали смотровые ордера в отдаленном районе Коровино, на окраине города. Тех, кто находился в предпенсионном или пенсионном возрасте, это устраивало. Для нас с женой это было неприемлемо. Я подсчитал, что дорога в оба конца ежедневно будет отнимать три-четыре часа нашей быстротечной жизни. Попытка убедить в этом чиновников, ведающих распределением жилья, оказалась безрезультатной. Только благодаря ходатайству министра Ломако и правления Союза архитекторов, с большими проволочками нам предоставили двухкомнатную квартиру в новостройке в начале Тимирязевской улицы.
Вслед за скромным новосельем последовало неожиданное приглашение. В Архитектурном институте существовала практика привлечения на преподавательскую работу по совместительству специалистов из крупных проектных организаций. Но приглашения удостаивались только самые опытные. То, что я оказался в их числе, очень меня обрадовало. Более двух десятилетий мне удавалось совмещать основную деятельность с преподаванием на кафедре архитектуры промышленных сооружений. Ее возглавлял известный ученый, профессор Анатолий Фисенко [112] . Общение с ним и его окружением значительно расширило мои познания в архитектурно-строительной науке. С годами расширились границы совместительства – в том числе на кафедре архитектуры заочного Политехнического института. Под влиянием ее заведующего, академика Эрнста Дешко [113] , мой интерес к науке еще более возрос.
112
Фисенко Анатолий Степанович (1902–1982) – специалист по промышленной архитектуре, член-корреспондент Академии архитектуры СССР, заслуженный архитектор РСФСР (1971). Организовал в МАРХИ факультет промышленного строительства и стал его первым деканом. Изучал опыт ускоренного проектирования американского архитектора Альберта Кана.
113
Дешко Эрнст Леонидович (1937–2011) – профессор кафедры в Дальневосточном политехническом институте, позже – зав. кафедрой в Московском государственном открытом университете Министерства образования РФ. Основал новое научное направление «Теория вероятностных тепловых расчетов зданий», защитил докторскую диссертацию, создал научную школу, подготовил 25 кандидатов наук, опубликовал свыше 100 научных работ. В 2003 г. избран академиком РАЕН. В 1998–2011 гг. – бессменный президент Международного академического аккредитационного и аттестационного комитета (МАААК).
Джезказган и Алмалык
Несколько предельно напряженных лет были посвящены проектированию медеплавильного комбината в молодом городе Джезказгане и надшахтных строений рудников вокруг него. Находился он недалеко от Байконура. Довольно
Параллельно выполнялось проектирование медеплавильного и свинцово-цинкового комбинатов в молодом городе Алмалыке под Ташкентом. Возглавлял комплексное проектирование старейший сотрудник института с необычно звучащей фамилией – Треста. Известно было, что его предки были выходцами из Югославии. Заместитель Тресты носил фамилию Школьников. Их называли «Пат и Паташон» [114] . Однажды, полетев с ними в Алмалык, я стал свидетелем неправдоподобно курьезного случая.
114
Пат и Паташон – актеры эпохи немого кино. Пат – высокий и худой, задумчивый меланхолик. Паташон – низенький толстяк, подвижный и шустрый. Сейчас эти имена, как правило, употребляются как характеристика двоих людей: «высокий» и «маленький».
В Ташкенте нас встречали представители горисполкома городских властей и дирекция комбината. После обычных приветствий был задан вопрос:
– А где же остальные?
Треста своим хриплым голосом удивленно спросил:
– Вас что, не устраивает наша группа из семи человек?
Лица встречающих выражали беспокойство и недоумение. Тресте вручили правительственную телеграмму за подписью министра Ломако. Она звучала так: «Встречайте группу триста школьников». Дальше последовала немая сцена – как в гоголевском «Ревизоре». Нам пояснили:
– Мы-то думали, что приедет молодежь на ударную стройку. Поэтому телеграмму приняли за чистую монету.
В стороне на площади перед терминалом застыли автобусы. Их было не меньше десяти. Безнадежная тоска прозвучала в следующей реплике:
– Мы с большим трудом закупили три сотни коек и постельных принадлежностей. Превратили несколько зданий во временные гостиницы.
Треста громко ободрил всех:
– Что приуныли? Дело поправимое. Широко мыслите, товарищи! Так держать! Школьников не будет, им учиться нужно. А вот комсомольцы-добровольцы, обещаю, прибудут в самое ближайшее время! Запомните, Треста слов на ветер не бросает!
Мы бодро уселись в самый первый автобус. Остальные шли пустыми с весело трепещущими на ветру флажками… Но Треста сдержал свое слово. Вскоре в Алмалык стала съезжаться молодежь из разных городов Советского Союза. В те годы энтузиазм и коллективный задор великих строек еще не угас. Впоследствии объекты цветной металлургии в Джезказгане и Алмалыке были удостоены высоких премий Совета министров СССР.
Пятилетний период работы в Гипроцветмете напоминал бурлящий и стремительный поток трудовых будней. Правда, он неоднократно прерывался выездами в ухоженную Европу. Каждая из стран, которую мне посчастливилось посетить, представлялась неповторимым музеем под открытым небом. Особенно неизгладимое впечатление произвела Англия. О ней так много интересного написано, что добавить, пожалуй, нечего. Однако отдельные подробности врезались в память…
Солнечная улыбка Туманного Альбиона
Группа архитекторов, впервые прилетевших в Туманный Альбион, была встречена мелким дождиком. Нас это не удивило. Знали, куда пожаловали. Сразу бросалось в глаза, насколько пестрые толпы людей приспособлены к капризам погоды. Не зря здесь появилась поговорка: «Нет плохой погоды, есть плохая одежда». Сопровождающие нас доложили, что переменчивый лондонский климат – важнейшая тема разговора для англичан. Любая беседа обязательно начинается с фразы: «Ненастный день, не так ли?» или «Отменный день, не правда ли?». В унисон, как правило, следует реакция собеседника: «О да, увы» или «О да, прекрасный!». Мелкий дождик все время чередовался с солнцем. Поэтому улицы города казались вымытыми и чистыми.
Наш визит в июне совпал с празднованием дня рождения королевы Елизаветы [115] . Как бы попали с корабля на бал. Забавная традиция – день рождения монарха британцы всегда отмечают в начале июня, вне зависимости от реальной даты рождения королевской особы. Мы смешались с оживленной толпой у Букингемского дворца и стали свидетелями великолепного спектакля. Прошла королевская гвардия в красных мундирах и громадных медвежьих шапках. Они ловко, как в цирке, проделывали старинные военные пируэты. За ними проследовала конная гвардия в киверах и с обнаженными тесаками. Затем появился шотландский сводный оркестр с волынками, в коротких клетчатых юбках и пледах через плечо. Завершил спектакль-церемонию конный оркестр с барабанами. Кульминацией был выезд королевы в позолоченной карете. Она медленно, под восторженные вопли толпы, проследовала в сторону Уайт-холла – комплекса правительственных учреждений.
115
Елизавета II родилась 21 апреля 1926 г.