В то давно минувшее лето...
Шрифт:
Это ощущение было новым для девочки, которая никогда раньше не заботилась о своей внешности, если только не появлялась по приказу Дж. Т. за обеденным столом. Она почему-то смутилась. Их глаза встретились, и ей показалось, что в его взгляде она уловила искорки смеха.
Уитни ужасно разволновалась, но впервые в жизни она сумела скрыть свое волнение, спрятавшись за высокомерной манерой поведения одного из Тернеров.
– Возможно, я смогу вам помочь, – произнесла она, выпрямляясь и одаривая его холодной
Он усмехнулся.
– Сомневаюсь.
Она почувствовала, что краснеет.
– Я полагаю, что вам лучше рассказать мне, что вы хотите.
Ее саму покоробило от этих слов. Что с ней происходит? Это ее отец так разговаривает с людьми, а не она. Уитни сделала шаг вперед, но, прежде чем она успела извиниться, паренек снял с головы воображаемую шляпу и отвесил ей низкий поклон.
– Конечно, миледи. Не будет ли миледи так добра сказать, где разгрузить грузовик с кулями корма?
Он смеялся над ней, это было совершенно очевидно. Уитни вспыхнула, воткнула вилы в сено и уперла руки в бока.
– У тебя есть представление о том, кто я такая? – нарочито надменно спросила она.
– Угу. – Его лицо приняло бесстрастное выражение, и он окинул ее взглядом с головы до ног. – Вы – леди, испачканная в навозе от макушки до пяток.
Уитни насупилась и взглянула на него исподлобья. Но он улыбался, и его улыбка была такой заразительной, что через несколько секунд она и сама рассмеялась.
В конце концов, он – просто мальчишка, заставший ее врасплох, поэтому она и вела себя так странно. Ужасно глупо.
– Значит, так, – сказали она, вытирая руки о свои плотно обтянутые джинсовкой ягодицы, – подожди минутку, я закончу тут и найду место, где разгрузить твои мешки.
– Заметано, – сказал он. – Но только ты сначала позволишь помочь тебе?
Уитни пожала плечами.
– Почему бы нет?
Они работали, понимая друг друга без слов, пока стойло не стало чистым, затем наполнили его свежим сеном, и только тогда Уитни вышла следок за парнем наружу, к груженому автомобилю с надписью «Тернер».
– Ты можешь разгрузить его вон там у стены, – распорядилась она. – Я помогу тебе.
– Мешки тяжелые, – предупредил он, но Уитни замотала головой.
– Ох уж это мне мужское высокомерие, – заметила она. – Я сильнее, чем ты думаешь.
Она почти, зашаталась под тяжестью первого мешка, но не показала виду, хотя, когда они разгрузили машину, у нее ныли спина и руки. Самое главное – ей было хорошо. У незнакомца отличное чувство юмора, он постоянно заставлял ее смеяться, и время пролетело незаметно.
Когда они закончили, он вытер руку о джинсы и протянул ей.
– Большое спасибо. – Он замолчал, и мальчишеская усмешка растянула уголки его губ. – Мы даже не представились друг другу. Я – Энди.
– Уитни, – сказала она, вкладывая свою руку в его.
Несколько месяцев спустя она припоминала, что в этот момент что-то промелькнуло у него в глазах.
– Уитни Тернер?
– Да, – ответила она и, возможно, из-за того, что отец этим летом постоянно внушал ей, кем она была, подняла подбородок почти вызывающе. – Это имеет значение?
– Нет, – ответил он тотчас же, – никакого. Последовало молчание, а потом Энди опустил свою руку.
– Ну, – сказал он, – еще раз спасибо.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Уитни неожиданно сделала шаг вперед.
– Ты не хочешь… не хочешь ли ты лимонада? Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой.
– Конечно. Очень хочется пить.
С этого началась их дружба. Тот первый день они провели вместе, разговаривая обо всем и ни о чем, пока наконец Энди не сказал, что, если он не вернется к своей работе, он может ее потереть.
Во второй раз в жизни Уитни говорила как один из Тернеров.
– Я не позволю им уволить тебя. Улыбка Энди стала холодной.
– Почему ты думаешь, что я разрешу тебе вмешиваться? Обойдусь без твоей помощи!
Чем больше узнавала она Энди, тем больше он ей нравился. Он был независимым и привык полагаться только на самого себя. Это придавало ему стойкость, выгодно отличающую его от других парней, которых она знала. Сыновья друзей ее отца или братья ее школьных подружек – все они не выдерживали сравнения с Энди.
Он зарабатывал себе на жизнь, скитаясь по Тихому океану, выполнял различную работу, и хотя она понимала, что нет ничего романтического или увлекательного в упаковке бананов или в загрузке фрахтовых судов, в его рассказах все это становилось почти интригующим. Он крепко стоял на своих ногах – во всяком случае, он никогда не вспоминал о своей семье. Ему было только двадцать лет, но он уже увидел и попробовал все. И именно это заставило Уитни соврать ему о своем возрасте. Она сказала, что ей – восемнадцать, боясь, что Энди может счесть ее ребенком, если узнает правду.
Но это была единственная ложь, которую она позволила себе. Она была открыта и честна с ним во всем остальном. Он был ее первым настоящим другом, первым человеком, с которым она чувствовала себя свободно, – и тогда, в августе, их дружба пробудила к жизни нечто другое…
День выдался горячий, знойный, какие редки на островах. Энди был свободен до обеда, и они сидели в тени огайи, за конюшней, с трудом перенося влажную духоту.
Жара стояла невыносимая. Уитни было решила предложить ему искупаться в бассейне за домом. Но в тот день ее отец должен был вернуться, и она понимала, что не стоит афишировать их знакомство с Энди. И вообще с возвращением Дж. Т. возможность встречаться с новым другом становилась весьма проблематичной.