В третью стражу
Шрифт:
— Интересно, даже захватывающе, но пока я не вижу больших странностей, кроме интереса русских. — Степан впервые за весь разговор достал сигарету и, чиркнув спичкой, раскурил её. — Вот если бы этот Шаунбург оказался просто журналистом…
— Это ещё не всё. Где-то с неделю назад его видели в Касабланке. Даже сфотографировали, я вам позже покажу эти снимки. И, чтобы не играть в угадайку, скажу сразу, — наш «философ» вошёл в контакт с представителями ближайшего окружения генерала Франко, — полковниками Санто Рассели и Фернандесом. И данный факт — самое удивительное и необычное звено в цепи этой истории. Теперь о действительно главном — что вам, Майкл поручается сделать…
Сказать что голова Степана опухла от подробностей — значит преуменьшить размеры того напряжения,
«Завтра будет болеть голова, — обречённо констатировал Матвеев, — так ей и надо! Нет, чтобы попасть в математика или, в крайнем случае, в бухгалтера. Угораздило же очутиться в журналисте. И что с того, что у Майкла отличная память? Он же, в отличие от меня, почти чистый визуал, разве что с лёгкой примесью кинестетика [319] . Тренироваться надо — до получения рефлекса. Подтягивать, так сказать, отстающего».
319
— тип автомобильного кузова с крышей, открывающейся над передним рядом сидений.
Фамилии и названия улиц, даты, номера домов и телефонов — огромный объём информации был распределен по полочкам и ящичкам памяти, снабжён закладками и бирочками.
«Мнемоника — великая вещь, особенно когда к месту — мысли Степана шли параллельно запоминанию — а в моём случае без неё не прожить. По крайней мере — долго».
— Майкл, мне кажется, вы меня не слушаете — в голосе майора явно читалось удивление, переходящее в раздражение — и уже довольно давно!
— Место встречи со связником будет изменяться по следующей схеме — по чётным дням недели, совпадающим с чётными датами в Касабланке, также как в Риме по чётным дням недели, совпадающим с нечётными датами… — голос Гринвуда звучал монотонно, но внятно, проговаривалась каждая мельчайшая деталь. Сэр Энтони напряжённо слушал, не веря себе, на протяжении почти двух минут. После чего не выдержал, потянулся к графину с виски и, щедро плеснув себе, не разбавляя, хватанул залпом.
— Не обижайтесь, Гринвуд, но вам бы в цирке выступать с такими способностями. Заработали бы больше чем у Крэнфилда. Я поражён…
— Терпеть не могу публичность, сэр. Так что с цирком пока повременим — подпустим цинизма в голос, а то майор совсем поплыл — обойдёмся той работой, что нужнее Британии. Это всё?
— Да. — Казалось, сэр Энтони не заметил случайной невежливости. — Пожалуй, я поеду, а то корабль придёт в порт без меня. Хе-х. — Прощаясь, он задержал руку Майкла в своей ладони и, глядя ему прямо в глаза, сказал. — Я очень на вас надеюсь. И не только я… Не провожайте, и спасибо за виски.
Прощание с Фионой вышло каким-то… Ну, не вдаваясь в подробности, вышло и всё. Точка. Степан старательно прогонял от себя мысли о возможном будущем их с Фионой отношений. Опасался сглазить. Да что там — боялся по-мальчишески поторопить события. Жизненный опыт давил, заставляя просчитывать каждый шаг, осторожно строить фразы, жадно ловя ответную реакцию, взгляд, жест.
«А не кажется ли тебе, мил человек, что ты попросту загоняешь себя? — Внутренний голос зазвучал, как обычно, внезапно и оттого ещё более противно. — Ты ведь у нас заяц пожилой — лет пятидесяти, пусть и выглядишь на двадцать с небольшим. И стоит себя так насиловать? Ну, похожа Фиона на Наталью-покойницу, кто бы спорил! Лицо, голос, походка. Если бы ещё говорила по-русски — ты, наверно, совсем бы с ума сошёл, болезный. Так что подумай…»
— Пошёл на хер! — Неожиданно грубо прервал голос подсознания Степан, и, спохватившись, понял, что сказал это вслух. Громко. Огляделся по сторонам — рядом никого не было. — Вот и хорошо. Лишних ушей только не хватало.
Собранные прислугой чемоданы уже стояли в гардеробной, когда подъехал
320
— визуал и кинестетик — названия естественных способов запоминания. В первом случае запоминание происходит посредством органов слуха, а во втором — через моторику и тактильные ощущения.
Североанглийский, или всё ещё южношотландский, — черт его разберёт! — пейзаж за окном купе поезда не радовал разнообразием. Взятые в дорогу газеты были прочитаны и отброшены как не стоящие внимания, ибо содержавшиеся в них новости запаздывали, по сравнению с радио, почти на неделю. Разговор с попутчиками, по причине их отсутствия, не помог скоротать монотонность путешествия, да и спать отчаянно не хотелось. Лекарством от безделья, столь привычным для Матвеева, стал тщательный анализ странных событий последних дней.
«Рассказать кому — не поверят. Чтобы из всех штатных сотрудников и привлекаемых от случая к случаю «вольных стрелков», сэр Энтони выбрал именно меня, — такие совпадения хороши для маленьких книжечек в ярких обложках, или… Или для отлаженного бюрократического механизма. Я был исчислен, измерен, взвешен и сочтён оптимальным вариантом для поиска подходов к фон Шаунбургу. Руководство волнуют германо-испанские контакты при посредничестве итальянцев? Что ж, я мог, не сходя с места сказать, чем вызван интерес Берлина к опальным генералам, и чем завершится скорая гражданская война на Иберийском полуострове. И провалиться. С треском и шумом.
«Если умеешь считать до десяти — остановись на восьми», — так, кажется, говорят янки? «
Молчать, изредка кивая головой или недоумённо делая брови «домиком», только на первый взгляд просто. Особенно, когда твой собеседник подаёт то, что знакомо чуть ли не со школьных лет, как сверхсекретную и эксклюзивную информацию. Многолетняя практика научных дискуссий и исследовательской работы спасала Матвеева от мальчишеского «а я вот что знаю!», заставляя высказывать своё мнение только тогда, когда в нём действительно возникала необходимость, и демонстрировать свои знания ровно настолько, насколько этого требовал текущий момент. Лишь иногда, чувствуя себя в относительной безопасности, Степан мог позволить себе высказать или сделать чуть больше чем от него ожидали. Как, например, вчера в Данди. В мастерской Сирила Каррика. И кто дёргал Матвеева за язык?
Начиналось всё просто великолепно. До поезда оставалось ещё два часа и их нужно было потратить с пользой, совершив запланированный визит к чудо-мастеру, способному реанимировать часть оборудования старинной висковарни в поместье Бойд. Господин Каррик оказался приятным в общении и острым на язык инженером из той породы, что рождаются не с ложечкой во рту, а с гаечным ключом в руке и шилом в заднице. Высокий, с сильно обветренным, — а не загорелым, как можно было бы ожидать в южных странах — лицом с крупными, но правильными чертами, полуседой брюнет — он сразу же увлёк Степана на импровизированную экскурсию, проведя его по всем своим мастерским. Посмотреть и правду было на что. Казалось, в нескольких стоящих рядом небольших мастерских ремонтировалось всё, что имело право называться «техникой», и могло сломаться в данный исторический период в шотландской провинции: от устрашающе выглядевших сельскохозяйственных машин до кофемолок и утюгов. Отдельное строение занимала мастерская по ремонту и сборке радиоприёмников. Здесь, разительным контрастом с предыдущими помещениями, царила тишина и относительная чистота. Острый запах канифоли напомнил Матвееву детские увлечения и занятия в радиокружке районной Станции юных техников.