В твоих объятиях

Гринвуд Лей Б.

– Если ты хочешь сказать, что теперь, когда я знаю, что со мной все в порядке, я тебя брошу, то мой ответ, безусловно, отрицательный. Я намерена заставить тебя жениться на мне и защищать от всех рыжебородых этого мира до конца жизни.

Тринити посерьезнел.

– Ты хоть понимаешь, что у меня больше врагов, чем у тебя? Семьи некоторых людей, которых я помог арестовать, будут рады моей смерти.

– Тогда мне придется защищать тебя, – улыбнулась Виктория. – Но сначала ты должен пообещать, что будешь меня любить.

–

Я буду любить тебя до конца моей жизни. Никогда не думал, что смогу любить кого-нибудь так, как тебя.

Глаза Виктории наполнились слезами.

– Думаю, что мне тебя просить не о чем. Просто люби меня так сильно, как только сможешь, и больше мне ничего не надо.

И во время этого долгого поиска он обнаружил, что, несмотря на весь свой любовный опыт, до сих пор ничего не знал о любви.

Опершись на ограду кораля, Виктория наблюдала, как разминает ноги Дьябло. С момента отъезда Тринити она все время проводила с этим конем, разговаривала с ним, кормила его, чистила... лишь бы забыть о Тринити.

Они еще раз отдались своей страсти, когда проснулись, и ее тело до сих пор блаженно покалывало от удовлетворения. Она была счастливой женщиной и больше не волновалась, что никто не хочет ее любить.

Она старалась не припоминать слишком много деталей. Они заставляли ее краснеть, особенно то, как она умоляла его заняться с ней любовью. Она ничего не знала о том, как поступают другие женщины, но ей было известно, что мужчины предпочитают быть лидерами. А Тринити, казалось, не обращал на это внимания. На ее просьбы он откликался с бурной энергией. И удовлетворял ее.

Чем больше она его узнавала, тем большее удовлетворение испытывала. Недостатки, которые раньше ее тревожили, теперь она приписывала его решимости хорошо исполнить Неприятную работу, предпринятую с самыми достойными и похвальными намерениями.

И этого было вполне достаточно, чтобы Виктория простила ему то, во что он ее втравил. Но все закончится, едва он вернется с Чоком Джиллетом. Возможно, им никогда не узнать, кто именно убил Джеба, но по крайней мере она сможет доказать, что не убивала.

Виктория была настолько уверена в успехе поиска Тринити, что даже не рассматривала возможность того, что Чока Джиллета нет в живых. Хотя должна же быть причина, по которой его никто не видел после той ночи.

Может, он видел убийцу. Или кто-то заплатил ему, чтобы он скрылся. Получалось, что он уехал, так как боялся убийцы, или убийца решил, что оставить Чока в живых слишком рискованно.

Виктория была уверена, что Тринити добьется успеха во всех своих предприятиях, но и ему будет не под силу вызвать Чока из могилы. А без его свидетельства она навсегда останется преступницей, приговоренной к повешению и ждущей исполнения приговора.

Даже если Тринити не позволит приговору свершиться, она все равно вечно будет беглянкой. Ей придется вернуться к тому образу жизни, который она вела в Аризоне, до конца жизни оглядываясь через плечо.

Виктория сомневалась, что сможет это выдержать, особенно после того, как представила себе дальнейшую жизнь с Тринити.

Она вспомнила, как считала жизнь тяжким грузом и желала, чтобы она как-то закончилась. А теперь не представляла ничего прекраснее, чем провести ее с Тринити, родить ему детей, делить с ним счастье и успехи и утешать, когда ему будет плохо. Все, чего она хотела от жизни, было связано с этим человеком.

– Он очень похож на тебя, – сообщила она Дьябло, когда тот осторожными шагами приблизился к забору, чтобы взять сахар из ее руки. – Ты бесишься, потому что кто-то причинил тебе боль, и решительно настроен выместить это на каждом. Он злится на себя и не может себя простить. Вы оба должны понять, что это что-то, на что вы никак не могли повлиять. Ничего не могли сделать, чтобы это предотвратить. Вам нужно теперь позабыть об этом, чтобы не испортить остаток вашей жизни.

– Вы всегда разговариваете с лошадьми, мэм? – спросил Уорд. Виктория не слышала, как он подошел. Он принес уздечку и седло, о которых она попросила.

– Часто животным легче сказать кое-что, чем людям.

– Почти всегда легче. Если вы говорите о Тринити.

– Вы когда-нибудь пытались что-то ему растолковать?

– Все время. Я говорил, что не надо ему возвращаться в Техас. Я говорил, что не надо покупать это ранчо. Я говорил, что надо избавиться от этого коня.

– Неудивительно, что он вас не слушал, – кивнула Виктория. – Вы даете ужасные советы.

– Я должен был догадаться, что вам они не понравятся.

– Почему?

– Вы согласились вернуться в Техас, зная, что Блейзер хочет вас повесить.

Виктория невольно рассмеялась:

– Действительно, это звучит безумно. Но хотя это и правильный поступок, особого выбора у меня не было.

– И еще вы считаете, что этого дьявола можно приручить лаской. На мой взгляд, это чистое безумие.

– Посмотрим. Вы поможете мне его оседлать?

– Нет, если вы собираетесь на нем ехать. Тринити свернет мне шею.

– Я не собираюсь ездить на нем. Я просто хочу посмотреть, как он воспримет седло.

– Воспримет он его хорошо. Только глаза станут белыми по краям.

– Я хочу убедить его, что не причиню ему боли.

– Зря тратите время. Не знаю, что с ним случилось, но этот урок он никогда не забудет.

– Вы то же самое думаете о Тринити?

Уорд посмотрел ей прямо в глаза:

– Да, мэм, именно так. Что-то внутри его переломано. Я не говорю, что вы не сумеете слегка это поправить, но не представляю, как вы сделаете это с конца веревки.

Неприятное напоминание о том, что ждет ее в Бандере, притушило энтузиазм Виктории.