В твоих объятиях
Шрифт:
– Как ужасно! – покачала головой Майра. – Ты должна мне рассказать, есть ли у тебя хоть какое-то представление о том, кто мог быть этим убийцей. Я позабочусь, чтобы шериф немедленно его арестовал.
– Я думала об этом пять лет, но так и не могу догадаться, кому понадобилось убивать Джеба.
– Но тебе не нужно иметь твердые доказательства, – настаивала Майра. – Просто скажи мне, кого ты подозреваешь.
– У меня нет даже подозрений.
– А у Тринити Смита они есть?
– Нет. Его волнует только, как найти
– Но это может занять дни, а то и недели, – покачала головой Майра. – Ты же не думаешь оставаться здесь все это время.
– Я не хочу оставаться здесь и одной ночи, но Тринити сказал, что вернется через пару дней. А он всегда делает то, что обещает.
– Ты очень высокого мнения об этом Тринити, не так ли? – заметила Майра.
Предположение, что она может быть больше обычного заинтересована в Тринити, настолько смутило Викторию, что она не обратила внимания на небольшую перемену в тоне Майры.
– Конечно, глупо, когда на тебя производит сильное впечатление человек, везущий тебя на виселицу, но Тринити – человек необычный. Он обещал доказать, что я не убивала Джеба, и сделает это.
– Что ж, я искренне рада это слышать, – объявила Майра. – Я всегда настаивала, что ты не могла убить Джеба. А теперь позволь мне отвезти тебя домой.
– Большое спасибо, но я не могу.
– Тогда, если не хочешь думать о себе, подумай обо мне. Как мне вынести позор того, что моя невестка находится в тюрьме?
– Вы уже выдержали это один раз, – без обиняков произнесла Виктория, и глаза Майры стали жесткими и непроницаемыми, как агат.
Майра явно была в ярости. Виктория знала, что та привыкла добиваться своего даже в мелочах, но не отступила. Она могла бы пойти на это, если бы не история с ночным появлением на ранчо Керби, Вид у него был напуганный, как будто он каждую минуту ждал наказания.
– Полагаю, ты знаешь, что я никогда тебе этого не прощу, – объявила Майра в самой своей величественной манере. – Это унизительно.
– Мне очень-очень жаль.
– По крайней мере позволь мне привезти тебе какую-нибудь приличную еду, – сказала Майра, слегка смягчаясь.
– Я буду этому очень рада, – ответила Виктория, благодарная Майре за заботу. – Вы представить себе не можете, что мне пришлось есть последние несколько недель.
– Не рассказывай, – откликнулась Майра, картинно содрогаясь. – Это наверняка испортит мне аппетит. Я немедленно пошлю за моей кухаркой. Ты абсолютно уверена, что не поедешь со мной?
– Я действительно не могу, – с сожалением проговорила Виктория, надеясь, что Майра не станет повторять приглашение. Ей безумно хотелось согласиться. Мысль об удобной постели, горячей ванне и возможности сбежать от тяжелого запаха камеры почти подорвала ее решимость.
– Очень плохо, что ты не едешь со мной, но я позабочусь, чтобы тебе было удобнее, – пообещала Майра.
– Привет, Керби, – сказала Виктория юноше, прежде чем он успел последовать за матерью из тюрьмы. – Ты вырос за эти годы. Бьюсь об заклад, девушки рады, когда ты наезжаешь в город.
– По-моему, гадко, что ты должна оставаться в тюрьме, – на ходу выдавил он из себя и заторопился за матерью.
Виктория не помнила, чтобы он был таким робким. Майра, видимо, держала его у своих юбок. Она была женщиной властной и собственницей. Может быть, когда она выйдет из тюрьмы, она пригласит его погостить у них с Тринити. Это даст ему шанс выйти из-под власти мамочки и приобрести немного уверенности в себе.
Виктория не могла не улыбнуться своим мыслям. То-то удивится Тринити, что она не только решила выйти за него замуж и поселиться на «Демон-Ди», но и уже составляет список гостей, которых туда пригласит. Но она знала, что возражать он не станет. И вообще, это позволит ему отвлечься от мыслей о Куини.
Виктория сонно зевнула, когда шериф Спраг прервал ее дневной сон. Казалось, все сговорились помешать ее отдыху.
– К вам посетитель. Говорит, что он адвокат и его нанял ваш дядя.
Виктория с любопытством уставилась на вошедшего мужчину. Он выглядел слишком молодым для адвоката. Чисто выбритый, на темном костюме и сапогах ни пылинки, хотя летом Бандера утопала в пыли.
В свою очередь, молодой человек удивленно рассматривал камеру Виктории. Она совершенно преобразилась.
Почти все пространство теперь занимала медная кровать, на которой возвышалась перина. Вдоль стены громоздились ящики с платьями пятилетней давности. Между кроватью и ящиками оставался лишь узенький проход. Толстый ковер покрывал пол, а на окнах пузырились от ветерка прозрачные занавески. На маленьком столике разместились лампа, кувшин и тазик. Около кровати стояли блюда с остатками еды. Шериф поторопился их убрать.
– Шериф Спраг сообщил мне, что вы решили остаться в тюрьме, – сказал мужчина. – Признаюсь, что до этой минуты я не понимал подобного желания. Наверное, так выглядит турецкий гарем.
Виктория усмехнулась:
– Это попытка моей бывшей свекрови успокоить совесть. – Она протянула руку: – Я Виктория Дэвидж.
– Дэвид Вулридж к вашим услугам, – произнес он, отвешивая церемонный поклон.
– Садитесь, пожалуйста. – Виктория снова хмыкнула. – Только не нужно больше поклонов и замечаний о гаремах.
Вулридж уселся на стул, втиснутый в узкое пространство между столом и ящиками.
– Как поживает дядя? И как чувствует себя Бак?
– Не знаю. Он связался телеграммой с нашей главной конторой в Остине. Я живу в Сан-Антонио, поэтому мне поручили заняться вашим делом.
– Что вы сделали?
– Пока немного. Я нахожусь здесь всего несколько дней, но самым важным мне казалось остановить исполнение приговора. Когда мы добьемся этого, у меня появится время подробно изучить дело.