В вихре времен
Шрифт:
– Но ведь Михаил выступал против объединения, – подал голос Андрей.
– Нет, Андрюша, он выступал против объединения под командованием московского князя, – возразил я. – Михаилу самому хотелось возглавить освободительное движение. Ситуация до боли напоминала Гражданскую войну – каждый рвался стать единоличным спасителем Отечества.
– Это какую Гражданскую войну? – спросил Андрей.
– Тысяча девятьсот восемнадцатого-тысяча девятьсот двадцатого года. Насколько мне помнится, это была в России единственная война, которую историки окрестили Гражданской.
– У нас в эти годы был всеобщий мир! – неожиданно объявил Андрей. – Я совершенно точно помню. Война за Проливы уже закончилась, а до Первой Гражданской еще целых пять лет.
– А у вас что, такая война была не одна? – заинтересовался
– Две, – сказал Андрей. – Первая началась в тысяча девятьсот двадцать седьмом году, а Вторая – в девяносто третьем.
– Ни фига себе положеньице! – удивился Гарик. – Если тебе не трудно, Андрюха, расскажи, пожалуйста, поподробнее о том, что случилось в твоем мире после Крымской войны.
Рассказ Шевчука не занял много времени. Уже через час мы знали все подробности необычных, с нашей точки зрения, событий, происходивших в параллельной реальности.
После фактического разгрома в Крымской войне Англия и Франция, затаившие ненависть, уже не принимали прямого участия в боевых действиях против России. Эти державы принялись помогать извечному противнику русских – туркам. Английские и французские пароходы с завидным постоянством привозили в Стамбул современное вооружение и инструкторов. Но до самого конца девятнадцатого века турки так и не смогли нанести Российской империи сколько-нибудь существенного урона. А в самом начале века двадцатого русские даже сумели оттяпать у Турции значительную часть Балканского полуострова. Эта военная кампания практически повторяла случившуюся в нашей реальности войну за освобождение Болгарии. Присутствовали даже такие эпизоды, как оборона Шипки и осада Плевны.
Но в военно-техническом плане Россия продолжала сильно отставать от ведущих мировых держав. Огромное государство оставалось аграрным. Что не замедлило сказаться в следующем конфликте. В 1920 году Япония, вооруженная и подготовленная Англией и Францией, покусилась на русские владения на Дальнем Востоке. Но в отличие от нашей реальности, в прошлом Андрюхиного мира не было Транссибирской магистрали. А в бассейне Тихого океана отсутствовал русский военный флот. Только несколько купленных в США крейсеров, охраняющих побережье. Это обстоятельство предопределило полнейший разгром русских войск и отделение от империи Восточной Сибири.
Осознав наконец свое бедственное положение, тогдашний император – Николай Второй, попытался восстановить утраченный статус-кво. Все силы государства были брошены на создание промышленной базы. Несколько лет продолжалось грандиозное строительство, внешне напоминающее первые пятилетки нашего мира. Но вскоре в казне кончились деньги. Иностранные банки под нажимом своих правительств отказали в кредитах. Помещики и кулаки взвинтили цены на продовольствие до заоблачных высот. Миллионы рабочих на гигантских стройках стали голодать. Начались восстания. Николай силой стал наводить порядок. Но, когда император начал своего рода продразверстку, солдаты, почти все из бывших крестьян, отказались выполнять приказы командиров. Да и многие офицеры владели поместьями и тоже страдали от конфискаций. Вскоре всеобщее возмущение достигло апогея. Николай отрекся от престола и со всей своей семьей, включая цесаревича Алексея, выехал в Германию.
К власти в России пришло правительство из наиболее состоятельных людей. В основном земельных магнатов. Но первоначально осознанное сопротивление властям уже переросло в хорошо описанный Пушкиным русский бунт – бессмысленный и беспощадный. В стране на несколько лет воцарилась анархия. Этим не преминули воспользоваться внешние и внутренние враги. От России отделились Польша, Белоруссия, Украина, Кавказ. Объявили о своем суверенитете территории казачьих войск на Дону и Кубани. Турки высадили десант в Крыму и заняли полуостров без боя. В следующие десять лет боевые действия постепенно прекратились. Итог Гражданской войны был убийственным – Российская империя перестала существовать. Страна развалилась на десятки больших и малых государств.
До девяностых годов двадцатого века на огромном пространстве бывшей великой державы держалось относительное спокойствие. Потихоньку восстанавливалась промышленность, но основным все-таки оставалось сельское хозяйство. О прошлом напоминали только многочисленные кладбища да циклопические развалины гигантских строек. Но в 1991 году из-за мелкого конфликта Московии и Нижегородской республики вспыхнула новая война. Вскоре в нее втянулись еще несколько государств. Так как технический уровень противников был уже довольно высок, то сражения достигли немалого размаха. Некоторые армии даже использовали танки и авиацию. Особенно много боевой техники было у Нижегородской республики, самого промышленно развитого государственного образования на руинах некогда великой империи. Вскоре нижегородцы присоединили к себе большие территории, отбитые у соседей. Особенно сильно досталось Московии. В 1993 году из-за военных поражений в Москве вспыхнуло восстание. По словам Шевчука, уличные бои проходили очень ожесточенно. Людские потери были огромными. Мирное население в панике бежало. Довольно крупный город почти полностью опустел. Сама Московия раскололась на несколько новых карликовых государств.
Вот в такой обстановке и проходила жизнь нашего нового товарища. Вполне естественно, что Андрей не горел желанием возвращаться в родной мир.
– И чем ты занимался посреди этого кошмара? – спросил ошарашенный такой историей Горыныч.
– В восемьдесят девятом призвался на срочную службу. Наш полк стоял на границе с Серпуховской республикой. И вот, когда до дембеля оставалось полгода, началась эта заваруха. Мою часть кинули на затыкание прорыва нижегородской танковой дивизии. Конечно, с вашей точки зрения, их танки выглядели смешными – похожие на английские «виккерсы», времен вашей Первой мировой. Но нам хватило и этого. Полк раскатали, как дерьмо по асфальту. В моей роте уцелели только шестнадцать человек. Потом мы неделю пробивались к своим. – Андрюша судорожно вздохнул, видно, воспоминания давались ему тяжело. – После переформирования я провоевал еще год. Под конец даже командовал взводом. А затем была массированная бомбежка, меня тяжело ранило, несколько месяцев провалялся в госпитале. Как не загнулся, сам не знаю. Ведь у нас даже пенициллин не изобрели. После выписки я получил неделю отпуска. Но не успел я отдохнуть и пару дней, как в Москве вспыхнуло восстание и начались уличные бои. Мне эти дела были в принципе по барабану – кровавой каши я нахлебался на фронте. Поэтому мы с больной матерью укрылись в подвале, чтобы переждать беспорядки. А на следующее утро в подвале появился человек в камуфляжном бронекомбинезоне и шлеме с прибором ночного видения, в руках он держал крупнокалиберную снайперскую винтовку. Это был нижегородский десантник. Хрен знает, что мне помогло, но я, с трудом ковыляющий полукалека, сумел ухайдакать этого здоровенного молодца. В наследство я получил его великолепное оружие и снаряжение, что очень способствовало успеху моей дальнейшей деятельности. Ведь ничего похожего по техническому уровню на мое оборудование в городе не было. По окончании войны я стал охотником на службе правительства Москвы.
– И на кого ты охотился? – спросил я.
– На людей! После войны расцвела уличная преступность. Полиция объявляла награду за голову какого-нибудь бандита, а я ловил или убивал. Смотря что было для меня безопасней. Хотя за живых давали больше, я не жадничал. Вот на эти вознаграждения жил сам и кормил мать. Последней моей акцией стала нейтрализация некоего Полковника – главаря самой опасной банды. Я готовился к этому делу две недели, и мой план сработал. Та человеческая голова, про которую ты, Сергей, упомянул вчера вечером, как раз принадлежала когда-то Полковнику. За этот трофей я должен был получить огромный куш и свалить за границу. Как я уже говорил, моя мать недавно умерла, и на родине меня больше ничего не держало.
– Да, Андрюха, хлебнул ты лиха! – сказал я, разливая по рюмкам коньяк. – Выпьем за упокой души твоей матушки.
Мы, не чокаясь, выпили. Молча посидели несколько минут. Я тихо дурел от услышанного. Уж на что наша с друзьями эпопея была фантастичной, но и она блекла перед невероятной повестью Андрея.
– Ладно, Андрюха, будем считать, что собеседование ты прошел успешно и принят в ряды доблестных корректировщиков прошлого, – произнес Гарик. – Вечерком подъедут остальные участники нашего проекта, тогда и обсудим, что тебе поручить, учитывая твой немалый боевой опыт. Согласен?