В зеркалах
Шрифт:
— Конечно нет, — сказал Рейнхарт.
— Нет, — сказал Рейни. — Я провожу обследование для социального обеспечения. То есть поэтому меня и заинтересовала ваша станция, мистер…
— Рейнхарт, — сказал Рейнхарт.
— Я слушал ваше введение к программе, посвященной системе пособий и социальных услуг в этом штате. На прошлой неделе, кажется. Эта программа, по-моему, на редкость… — Он улыбнулся и неопределенно махнул рукой.
— На редкость паршивая, — сказал Рейнхарт.
—
— Да, злобы там хватает, — согласился Рейнхарт.
Из бумажного мешочка Рейни сочилась густая красная жидкость и липкими каплями шлепалась на деревянный пол.
— Это клубничное мороженое, — виновато сказал Рейни. — Мне надо идти его спасать.
Он подставил ладонь под мешочек и поймал каплю.
— Э… не хотите ли? — спросил он.
— Хочу, — сказала Джеральдина. — Без шуток.
— Спасибо, — сказал Рейнхарт. — Можете пока положить его у нас на лед.
Они вошли в комнату. Она была совсем пустой и голой. Рейни пробормотал что-то о том, что у них очень мило.
Мороженое он купил, подчиняясь минутному приливу бодрости, но день у него был тяжелый: пожилая сифилитичка и веснушчатый ребенок-идиот. В пальце ребенка начиналась гангрена, потому что его сестренка туго перетянула этот палец бечевкой.
— Да, у нас тут чисто, — согласился Рейнхарт.
Они сели на балконе. В кухне Джеральдина, чуть покачиваясь, нарезала половину мороженого на куски.
Рейнхарт налил себе еще стакан джина с тоником и поглядел на Рейни с выражением вежливого интереса.
— Боюсь, по отношению ко всем вам я нахожусь по ту сторону черты, — признался Рейни Рейнхарту, когда появилось мороженое. — Я не радикал, но я много работал в области социального обеспечения и, наверно, научился смотреть на вещи как-то по-другому.
— А, — сказал Рейнхарт.
— Вы меня теперь вышвырнете вон? — спросил Рейни с печальной усмешкой в голосе.
— Почему бы и нет? — спросил Рейнхарт.
Джеральдина засмеялась.
— Не морочь ему голову, Рейнхарт. Он не верит ни слову из того, что передает эта станция, — сказала она Рейни. — Даже в последних известиях.
Рейнхарт быстро взглянул на нее.
— Не верите? — с улыбкой спросил Рейни. — Не может быть. То есть я хочу сказать, что эта станция — радикально правая во всем, кроме музыкальных передач. Вы должны были насквозь пропитаться их политикой — и вы в нее не верите?
— Вера — вещь очень тонкая и сложная, — сказал Рейнхарт.
Рейни тревожно усмехнулся:
— Не понимаю, как… — Он умолк и с любопытством посмотрел на Рейнхарта.
Рейнхарт не улыбнулся.
— Кажется, я вмешиваюсь в то, что меня не касается, — сказал Рейни.
Рейнхарт
— Ничего.
— Просто я случайно услышал передачу о социальном обеспечении. Я сейчас занимаюсь как раз этим.
— А что вы делаете? — спросила его Джеральдина.
— Ну… собираю данные. Задаю вопросы. — Он перевел взгляд с Джеральдины на Рейнхарта и прищурился, слабо улыбнувшись. — Все это как-то странно. Очень.
— Почему? — спросил Рейнхарт.
— Ну, — сказал Рейни, — может быть, это только мне так кажется. — Он развел руками и посмотрел на ладони. — Видите ли… в таких кварталах всегда… ну, там всегда существуют какие-то скрытые взаимоотношения и ситуации, о которых ты ничего не знаешь. Потому что ты — чужой. Я работаю с неграми.
— Вам нравится работать с ними? — спросила Джеральдина.
— Да, — сказал Рейни. — Пожалуй, да. Но все эти почти ритуальные отношения… видите ли, это трудно.
— Вы ходите туда и вечером? — спросил Рейнхарт.
— Еще не ходил. У меня не было для этого причины. Я работаю тут меньше двух недель.
— А, — сказал Рейнхарт.
Рейни выжидающе посмотрел на него.
— Почему вы об этом спросили?
— Потому что вы описываете мне то, чем вы занимаетесь, — сказал Рейнхарт. — И чтобы вам было легче описывать, мне надо представить себе всю картину, так? А если я представляю себе всю картину, то должен знать, ночь сейчас или день. На картине.
— День, — сказал Рейни. — Жаркий день.
— Вы с ними ладите? — спросила Джеральдина.
— Не знаю… Видите ли, многого ждать не следует. Это старые трущобы. Там ступаешь по очень старой земле. У нее свои собственные правила. Свои призраки.
— Ну, вы ведь как раз оттуда, — сказал Рейнхарт. — Вам положено все знать о правилах и о призраках.
Рейни снова посмотрел на свои руки.
— Мне кажется, я то и дело оказываюсь втянутым во что-то, чего не могу правильно понять. Там все время заключаются сотни каких-то сделок — сделки с властями, сделки между всеми великими и малыми силами, которые там правят. Вокруг меня происходит много такого, чего я не знаю.
— Угу, — сказал Рейнхарт. — Я понимаю, что вы имеете в виду.
— Поэтому я часто чувствую себя беспомощным. Но я намерен разобраться во всем. — Он отвел взгляд от своих рук и посмотрел на тихую улицу под балконом. — Видите ли, сегодня было жарко. А там жара кажется еще более сильной. После полудня… солнце… у меня пошаливают глаза, — заявил он.
— Вы… э… занимаетесь этим не просто ради денег, ведь так? — спросил Рейнхарт.
— Конечно нет, — сказала Джеральдина.