В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
из наиболее ранних свидетельств о намерении Жуковского издавать журнал.
Жуковский редактировал ВЕ в 1808--1809 гг., позднее активно сотрудничал в нем.
Об этом см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского дома. 1979. Л., 1981.
С. 89--106.
3 ...Поэзия! с тобой...
– - отрывок из стих. Жуковского "К поэзии" (1805),
приведенный не вполне точно.
4 ...господа здешние литераторы...
– - Имеются в виду члены
петербургского литературного общества "Беседа
руководимого А. С. Шишковым, заседания которого Жихарев посещал в 1806--
1811 гг.
5 Павлом Ивановичем.
– - П. И. Голенищев-Кутузов, почетный член
"Беседы", перевел элегию Т. Грея в 1803 г.
6 Гаврила Романович.
– - Г. Р. Державин, почетный член "Беседы", в доме
которого происходили заседания общества.
M. A. Дмитриев
ИЗ КНИГИ "МЕЛОЧИ ИЗ ЗАПАСА МОЕЙ ПАМЯТИ"
В. А. Жуковский воспитывался в Университетском благородном пансионе
(ныне 4-я гимназия); там получил он звание студента и слушал потом лекции
университета1.
Здесь надобно сказать, однако, что в то время воспитанники пансиона
получали звание студента не по экзамену в университете, а объявлялись
студентами на пансионском акте, который был всегда в конце декабря, и после
этого допускались к слушанию лекций. Это продолжалось до декабрьского акта
1811 года. Так был объявлен студентом и Н. В. Сушков2, наш Шекспир. Так
получил звание студента и Жуковский; но с той разницею, что Жуковский, как я
сказал, посещал потом университетские лекции и приобрел те высшие знания,
которые приобретаются только в университетах и которые недоступны
пансионерам. С 1812 года, когда и я был сделан студентом, нас в июне месяце
потребовали уже на экзамен и экзаменовали в университете.
– - Помню, что
довольно было страшно! Наставник наш в латинском языке Ф. С. Стопановский
приготовил было нас к изъяснению Горациевой оды: Pindarum
quisquisstudetaemulare, но ректор, добрейший, впрочем, человек, И. И. Гейм,
вскочил в ярости, подозревая подготовку к экзамену, вырвал у него книгу и
раскрыл на другом месте. Однако, слава Богу, сошло с рук благополучно.
Тогда (и во время Жуковского, и в мое) в Университетском благородном
пансионе обращалось преимущественное внимание на образование литературное.
Науки шли своим чередом; но начальник пансиона, незабвенный Антон
Антонович Прокопович-Антонский, находил, кажется, что образование общее
полезнее для воспитанников, чем специальные знания: по той причине, что первое
многостороннее и удовлетворяет большему числу потребностей, встречающихся в
жизни и в службе. По
современный. Вспомним еще, что домашнее воспитание вверялось тогда
иностранцам; что французский язык (наделавший нам много вреда, потому что
вносил нам и французские идеи) был тогда первым условием воспитания;
вспомним это, и мы непременно должны будем согласиться, что
предпочтительное познание языка отечественного и его литературы было тогда
вполне разумно и вполне полезно.
Вместе с образованием литературным в пансионе обращалось особенное
внимание на нравственность воспитанников. Жуковский был отличен и по
занятиям литературным, отличен и по нравственности: немудрено, что, соединяя
эти два качества, он был во всем отличным.
К исполнению этой цели, соединения литературного образования с
чистою нравственностью, служило, между прочим, пансионское общество
словесности3, составленное из лучших и образованнейших воспитанников. Оно
составилось при Жуковском. Жуковский был один из первых его членов и
подписался под уставом, под которым подписывались и после него все члены, по
мере их вступления. Это общество собиралось один раз в неделю, по средам. Там
читались сочинения и переводы юношей и разбирались критически, со всею
строгостию и вежливостию. Там очередной оратор читал речь, по большей части
о предметах нравственности. Там в каждом заседании один из членов предлагал
на разрешение других вопрос из нравственной философии или из литературы,
который обсуживался членами в скромных, но иногда жарких прениях. Там
читали вслух произведения известных уже русских поэтов и разбирали их по
правилам здравой критики: это предоставлено было уже не членам, а
сотрудникам, отчасти как испытание их взгляда на литературу. Наконец,
законами общества постановлено было, между прочим, дружество между членами
и ненарушимая скромность, к которой приучались молодые люди хранением
тайны; тайна же эта состояла в том, чтобы не рассказывать другим воспитанникам
о том, что происходило в обществе, и не разглашать мнений членов о читанных
там произведениях воспитанников. Где этот драгоценный устав? Где та доска, на
которой писались имена первых воспитанников, которая висела в зале и
передавала имена их позднейшим поколениям воспитанников? Жуковский, в
последнее время посетив пансион, спросил об ней. Ее уже не было! Грустно было
его чувство.
Антонский всегда присутствовал в заседаниях общества в качестве