Валеркин декабрь
Шрифт:
– Черт, Валерка, а какая у тебя фамилия, и лет тебе сколько?
Я вздохнул.
– Пошли.
Он вышел из здания в больничный скверик. Аккуратно вытащил меня из-за пазухи и поставил на мокрую лавку. Дул ветер. Меня затрясло. Алексей улыбнулся:
– Ну же, давай показывай и не трясись, йоркширский терьер!
Я мрачно посмотрел на него и взял ручку в пасть.
– Ты алфавит не рви, не торопись. И что у нас получается? В-о-р-о-н-и-х-и-н. Понятно, Валера, а лет? Давай, буду называть цифры, а ты кивни, хорошо? Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать? Да? А адрес твой? Давай-ка запишу все сразу.
Полчаса мы истратили на уточнение адреса.
– Сын у меня, после аварии, либо в травме, либо в реанимации. Посмотрите пожалуйста, Воронихин Валерий…
Замученная администраторша, как загипнотизированная, подняла на него затуманенные глаза. Алексей склонил голову набок. Женщина улыбнулась и неохотно посмотрела в монитор.
– Да, он в реанимации. Поднимайтесь на четвертый этаж и нажмите звонок.
– Спасибо… – Муркнул мужчина, и мы понеслись наверх. Дверку в реанимацию, судя по голосу, нам открыла девушка.
– Что вы хотели?
– А мы хотели узнать о состоянии мальчика, привезенного утром после ДТП.
– Вы ему кто? – Сурово спросила девушка.
– А мы ему папа. – Скорбно ответил Алексей.
– Проходите. Сейчас подойдет врач. – Легко прошлепали женские тапочки и хлопнула дверь.
– Прошу, не высовывайся и не ворочайся! – Дядька легко хлопнул ладонью по куртке. Я вытянул нос кверху и быстренько подышал, пока не затолкали глубже. Опять хлопнула дверь и грузно протопали мужские ноги.
– Вы отец мальчика? – Это врач.
– Да. – покаянно сказал Алексей. – Как он? В сознании?
– Конечно, нет. Состояние тяжелое, но стабильное. Перелом бедра и травма головы.
– Взглянуть на него можно?
– Недолго. Халат накиньте и оденьте бахилы.
Мой хозяин согнулся, и стараясь меня не мять, нацепил бахилы. Потом мы пошли. Со всех сторон хлопали двери.
– Вот. – сказал врач.
Алексей тяжело вздохнул и присел на стул.
– Можно, я немного побуду с ним наедине?
– Пять минут.
И врач ушел. Мой тяжело вздыхающий недоубивец расстегнул куртку.
– Ты только не пугайся и не вылезай. – прошептал он. Я выглянул наружу. Передо мной лежал я. Весь в ушибах, проводах и капельницах.
– Так вот ты какой, белый Бим! Там я тебя толком и не разглядел. Попробуй, поговори с собой, что ли…
Я тихо заскулил. Как говорить-то? И я опять завздыхал. Себя было жалко. Какой-то маленький, непохожий на меня мальчик лежал на длинной кровати. Я хлюпнул носом. Так. Быстренько приходим в норму. Раскисать нельзя. Справка, Кирюха, мама. Я засунул голову обратно в куртку. И, как оказалось, вовремя. Дверь открылась, и врач сказал:
– Все, папа, время вышло. Пройдемте со мной, надо заполнить документы.
– Да-да, – подхватил Алексей, – ему нужна справка в колледж.
– Сейчас все оформим. Итак, полное имя Вашего сына, год рождения?
Через час, поставив все печати у администраторши в регистратуре при входе, мы неслись по слякотным улицам к месту моей учебы. Вот и за два года ставшее родным желтенькое пятиэтажное здание. Джип влез колесами на газончик и, победно рявкнув, остановился.
– Ничего не понимаю, – констатировал хозяин и выключил зажигание. – Валер, ты со мной или посидишь? А то, согласись, не солидно мужику приходить в учебное заведение
Я подумал. И, действительно, на что там смотреть? Кивнул головой. Алексей вылез, пикнул сигнализацией и пошагал в ворота. Встав на задние лапы, передними я уперся в боковое стекло. Теперь мои глаза смотрели на этого человека с нормальной высоты. Тот обернулся и махнул мне рукой. Ну что могу сказать: дядьке было лет тридцать пять – сорок, и он был интересным. Высокий, стройный, загорелый (только сейчас увидел), темные брови и глаза, светлые волнистые волосы, коричневая куртка и светло-коричневые джинсы. Честно признаюсь, мне было бы приятно, если бы он хоть каким-то боком относился к моим родственникам. И даже стало жалко, что я на него совсем не похож. Тем более, в своем теперешнем виде. Я присел на сидение и взял в зубы ручку. Плюнул и подтянул к себе блокнот. Лапой попытался перевернуть страницу. Получилось с третьей попытки, с дыркой и помятостью. Я снова подцепил ручку. Интересно, кто-нибудь до меня пробовал писать зубами? Короче, страницу я изорвал и, вывалив язык, развалился на сиденье. Потом закрыл глаза и заснул.
А проснулся оттого, что в машине стало холодно. Свечерело. Сиреневые сумерки накрыли припорошенный снегом город. Уже включили фонари, и они оранжевым резким светом выделили большие грязные лужи на мокром тротуаре и белый кочковатый снег на газонной траве. С кустов и деревьев свисала белая мокрая бахрома. Я поежился. И где там мой вечный должник? Лабораторку за меня пишет, что ли? Я вскочил и потоптался. Как-то уже и в туалет хочется! И покушать бы не мешало. Стекла машины запотели от моего дыхания, и я начал их тереть лапой. Тут пикнула сигнализация, Алексей распахнул дверь и сел в машину.
– Ну что, лучший друг человека, Валера Воронихин… – начал он. Я взвыл и поскреб дверь. – А, да, тебя выпустить надо. – Перегнувшись через меня, он приоткрыл дверь с моей стороны. – Иди! Гуляй!
Нет, он реально не догоняет. Вроде еще днем адекватным был. Тетки наши его сглазили что ли? Он посмотрел на меня. Я – на него.
– Ой, – дядька треснул себя по лбу, – забыл!
Подхватив, он вынес меня на улицу и поставил на снежок. И я двинул к кустам. Оказывается, сколько запахов ловит собачий нос! Все кусты вдоль забора дико воняли сигаретными бычками и отходами жизнедеятельности наших студентов. Не курил и не буду! Стараясь дышать через раз, я дополнил заросли своей подписью и поскакал к машине. Алексей уже завел двигатель и расслабленно откинулся на сиденье. Я подошел к подножке и гавкнул. Тот нехотя спустил ногу, нагнулся, опустил руку и за шкирку втащил меня внутрь. Держа на весу, протер лапы тряпочкой, (аккуратист, блин), и плюхнул меня рядом. Потом повернул голову и спросил:
– Мальчик, а мальчик, как тебя сюда занесло? Тут же одни бабы! – Здесь я понял, что вопрос был риторическим. То есть, не требовал ответа. – Я еле выбрался оттуда! – Он усмехнулся. – Зато бутерброды с сыром и колбасой, а также пирожки из вашей столовой были просто восхитительны! – он прижмурился и цыкнул зубом. – Кстати твой учитель по химии, Елена Львовна, кажется засомневалась, не нарочно ли ты в больницу попал?
Я обиделся и на Алексея, и на химичку: сижу тут взаперти, голодный, холодный, а этот гад обжирается и с нашими тетками лясы точит! Я вскочил на лапы и молча вцепился зубами ему в куртку. Понимаю, конечно, что толстая кожа – не сахар, но такое зло разобрало! И кушать хочется, аж в животе булькает. Алексей радостно улыбнулся и рассоединил нас с курткой.