Валькирия
Шрифт:
Войдя в помещение она шестым чувством нащупала учителя — раньше, чем глаза привыкли к царившему внутри полумраку. И, осторожно скользя между собравшимися, приблизилась к нему. Остановилась за спиной.
В зале были все двенадцать намэ, что несколько удивляло — обычно лидеры разных уровней собирались порознь и на суд Верховного Совета выносились только те решения, которые уже были утверждены советом старших храмов.
— Держись рядом и будь готова вступить в разговор, — шепнул Райере и едва получив кивок тут же отвернулся. Ничего особо удивительного в его словах не было, но мысли Санъяры всё ещё метались между оборванным
— Сегодня мы, храмы Серебряных Ласточек и Белого Журавля, вынуждены вынести на суд Верховного Совета вопрос, который не может решить между собой. Речь идёт о смене Верховного намэ касты Катар-талах. Мы, намэ храмов Серебряных Ласточек и Белого Журавля, считаем, что намэ Райере больше не в состоянии занимать свой пост.
Санъяра вздрогнула, резко выпадая из задумчивости. Обнаружила, что вместо того чтобы наблюдать за вышедшими вперёд уже какое-то время таращится на Нарана, стоящего за спиной своего намэ также, как она — за спиной своего.
— Райере, — мягко и неоторопливо произнёс намэ Лавар. Их с Райере трудно было назвать друзьями, но они чаще многих из присутствующих встречались на советах и потому сейчас в голосе тала-ар проскользнул оттенок неформальной заботы. — Почему совет катар-талах не может самостоятельно разрешить этот вопрос?
Санъяра отметила, как хитро построена его фраза — намэ не выразил сочувствие к Райере, но и не обвинил его ни в чём, его слова одинаково можно было понять как упрёк в том, что Райере не способен проследить за своими советниками как и в том, что Райере не отвечает их ожиданиям. Но так или иначе — эти слова оставались упрёком Райере, а не кому либо ещё.
Райере вышел вперёд и развёл руками. Санъяра видела только его скулу но по спокойствию и равнодушию на красивом, но усталом лице внезапно поняла: «Всё уже решено».
И ей стало страшно. Никогда ещё она не видела своего намэ настолько покорившемся нежеланной судьбе.
— Полагаю от того, что мои действия не устраивают ни совет катар-талах… Ни некоторых других влиятельных крылатых, — ровно ответил он и бросил один единственный короткий взгляд туда, где стоял намэ Латран — а затем снова посомтрел на верховного талах-ар. — Я могу лишь надеяться, что мудрейшие намэ не совершают ошибку.
— Ты не будешь спорить с обвинением? — удивлённо спросил намэ Синай, верховный намэ касты талах-ир, чуть выступая вперёд.
Райере покачал головой. Санъяра стиснула зубы не в силах поверить в происходящее. Она не могла понять, что общего может быть у зиккурата Журавля с зиккуратом Ласточек. Сколько помнила она лекции Райере и разговоры старших, намэ храма Белого Журавля всегда был первым среди сторонников сохранения древней чести, древних воинских кодексов и древних боевых искусств. Всего, что Калая считала дефектом их рассы и мечтала истребить.
— Я отдаю свою судьбу на волю верховных намэ, — откликнулся Райере и едва заметно поклонился.
19
Санъяра стояла и зачарованно наблюдала, как другие намэ обсуждают судьбу её учителя. Всё происходящее по-прежнему казалось каким-то странным сном. Сколько она помнила себя, Райере всегда казался ей вечным. Он почти не старел и хотя в последие месяцы в его речи и движениях чувствовалась усталость, Санъяра не могла до конца воспринимать это всерьёз.
Внешне он выглядел сейчас на пятьдесят земных лет, хотя ещё несколько зим назад его можно было принять за сверстника ученицы. Иногда Санъяра ловила себя на том, что изучала его постаревшее лицо и пыталась сравнить с тем, молодым, к которому она привыкла.
Но как бы там ни было даже все эти признаки вместе никак не подводили её к мысли, что Райере собирается уйти на покой. Обычно если кто-то из намэ принимал такое решение, об этом становилось известно заранее и заранее обсуждалась подготовка наследника. Но при жизни Санъяры такого ни разу ещё не было, и потому истории о смене поколений были для неё всего лишь пылью седых страниц.
Сейчас она видела одну из них воочию — и понимала, что в жизни всё происходит совсем не так как в книгах.
— Какие поступки намэ Райере заставили вас задуматься о том, чтобы вынести эту проблему на обсуждение совета? — спросил тем временем намэ Лавар.
Санъяра знала, что до прихода намэ Варанэ её учитель и Лавар считались двумя наиболее влиятельными в совете. Между ними в те времена не было конкуренции, потому что Райере всегда был достаточно сдержан — куда более сдержан чем те образы катар-талах, что жили в картинах художниках и в рассказах из древних летописей. Лавар же обладал достоинством и спокойствием, которые и приличествовали главе касты учёных, он никогда не пытался увеличить своё влияние и хотя оставался одним из самых уважаемых крылатых в Короне Севера, не стремился увеличить свой вес в совете.
В свою очередь намэ Синай легко признавал старшинство и главенство Райаре и Лавара, так же как и предшественница Варане. Варанэ упрочила положение касты талах-ан и усилила её влияние в совете. В исходе заседаний, до того полностью управляемых двумя старшими намэ, появилась интрига. Однако особых конфликтов по-прежнему не было. Варанэ тяготела к тому, чтобы направлять ресурсы союза зиккуратов к решению насущных проблем, если с кем-то среди других намэ она и не находила общего языка, то разве что с мягким и уступчивым Синаем. Она признавала желание Райере обеспечить безопасность и стабильность южной границы Короны, и по большей части соглашалась с проектами преобразований и улучшений жизни, которые предлагал Лавар. Порой она выступала орбитром, когда приходилось сделать выбор межу двумя направлениями развития, однако её влияние в Совете было скорее неформальным и проистекало из того, какое важное место заняли её подручные в жизни всех трёх каст.
Сейчас, когда Райере не мог вести заседание и выступал в роли обвиняемого, получалось, что Лавару приходится взять на себя бремя главы. Санъяра видела, что это положение вещей смущает его также, как её смущали сказанные в адрес наставника слова.
— Не поступки, — мягко произнесла она. — В большей степени их отсутствие.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Лавар.
— Быть может намэ зиккурата Белого Журавля объяснит нам эти слова? — предложила Варанэ. Голос у неё был резковатый и низкий, и Санъяра слышала в нём вызов, но поняла и то, что это — протянутая Райере соломинка. Намэ Саварэ боялись. Его суждения могли лишь настроить совет против снятия с должности того, кого Саварэ пытался обвинить.