"Валутина гора"
Шрифт:
– Можно обмануть всех, за исключением самого себя. Я пытался смириться со своей участью. Пытался убедить себя в правильности происходящего. Я прилагал все свои силы, для того чтобы не огорчить близких мне людей. Но мне это оказалось не по силам. Я не смог победить ни свою душу, ни своё сердце. И как я могу дать клятву, если знаю, что и это будет ложью? Как я могу дать такую клятву? Как я могу клясться в любви и верности, если,…если всей душой люблю другую…
Вокруг раздался единый вздох изумления. Гости были потрясены словами Петра.
–
– раздался в соборе полный ярости голос отца, в то время как все гости бросали на Петра едва ли не гневные взгляды.
– Отец, не мешайте мне. Дайте выговориться, - попросил Петр, окидывая отца непокорным взглядом, под стать которого зазвучал и голос.
– Ведь я только и делал, что молчал и слушал вас. Я выскажусь со всей откровенностью. Я поступлю так, как велят мне честь и сердце. Вы же в праве поступать так, как посчитаете нужным - Пётр окинул всех собравшихся в соборе гордым взглядом и так же громко продолжал: - да, я люблю другую. И только ей, сейчас, здесь…я могу дать эту клятву. Только её я клянусь любить до последнего своего вздоха.
Это были последние слова Петра. Оставив невесту, которая беззвучно рыдала, прижав руки к лицу, он покинул собор. Сразу после его ухода, Абашев подошёл к своей дочери и, подняв с колен, прижал к груди. Обнимая её, он повёл дочь к выходу из собора. Среди приглашённых гостей после ухода Абашевых раздались открытые угрозы в адрес Петра. И почти сразу же раздался громкий голос поручика Анджапаридзе.
– Господа!
Увидев гусара, который занял положение перед алтарём и смотрел на всех твёрдым взглядом, гости начали замолкать и окидывать его непонимающими взглядами.
– Господа!
– снова раздался громкий голос, - для начала позвольте принести извинения за по ведение моего друга. Те же, кому моих извинений будет не- достаточно, сможет меня найти в Петербурге. Во втором эскадроне лейб-гвардейского полка. Разумеется, ему будут предоставлены все преимущества, на которое имеет несомненное право, оскорблённая сторона. Поручик Анджапаридзе к вашим услугам, господа!
Он кивнул и направился к выходу. Вслед за ним раздались голоса друзей.
– Поручик Друцкой - Соколинский к вашим услугам господа!
– Корнет Астраханов к вашим услугам господа!
– Штаб-ротмистр Невич к вашим услугам господа!
Едва все четверо оказались снаружи, как немедленно начали искать Петра. Но того нигде не было заметно. После коротких поисков было решено ехать в имение. Все понимали, в какое тяжёлое положение поставил себя Пётр. Едва они отъехали от стен собора, оттуда вышли Анастасия и Арсанов - старший. Они вышли, сопровождаемые откровенно презрительными, а иногда и просто злобными взглядами. В адрес графа громко звучали неприкрытые угрозы и оскорбления. Анастасия чувствовала, что руки опекуна дрожат, когда повела его к карете.
– Какой позор,…какой позор, - прошептал Арсанов - старший, оказавшись в карете, - Петр всю нашу семью покрыл бесчестием.
Анастасия была того же мнения. Она ненавидела Петра всё сильней
– в гневе думала она.
Глава 20
Абашев некоторое время стоял, прислушиваясь к рыданиям дочери, а потом развернувшись, быстро зашагал в свой кабинет. Он находился там не более минуты. Когда он снова появился, на нём был пояс с ножнами, из которой торчала рукоятка сабли. Абашев вышел из дома и сев в карету, коротко приказал кучеру.
– В имение Арсановых!
Едва карета тронулась, как он сквозь зубы процедил.
– Негодяй. Ты мне сполна заплатишь за оскорбление!
Ровно через час, карета остановилась у входа в особняк Арсановых. Абашев вышел из кареты и вошёл внутрь. С глубоко мрачным видом, со стиснутыми зубами он поднялся на третий этаж и направился к покоям Петра. Слуги, завидев Абашева бросились в гостиную, где находились Арсанов - старший, Анастасия и все четверо друзей Петра.
Абашев рывком распахнул двери в покои Петра. Пётр стоял и смотрел в окно. Рядом с ним находился Кузьма. При виде Абашёва Кузьма побледнел, а Пётр не оборачиваясь, проронил:
– Я ждал вас!
– Я требую сатисфакции!
– без обиняков заявил Абашев.
Услышав эти слова, Пётр повернулся и чуть помедлив, поклонился Абашеву.
– Немедленно! Сию же минуту!
– Я к вашим услугам сударь!
Пётр молча достал из ножен саблю и, положив её на стол, подошёл к Абашеву. Он остановился в шаге от Абашева и поднял на него безмятежный взгляд.
– Что это значит, сударь?
– вскричал Абашев.
– Это значит, что я признаю свою вину. Я оскорбил вас. Глубоко оскорбил. Следовательно, вы получаете преимущественное право. Первый удар за вами.
– Вы смеётесь надо мной?
– Абашёв рассвирепел, - это не пистолеты сударь. Будьте добры немедленно взять в руки саблю и встать в позицию.
– Я стою в позиции, сударь, - последовал спокойный ответ Петра, - что же касается оружия,…я не стану обнажать его против вас.
– Ещё как станете!
– вскричал в бешенстве Абашев, сверля его глазами.
– Не стану!
– твёрдо ответил Пётр и скрестил руки.
– Вы подлец, граф!
Пётр побледнел, услышав эти слова, но позы своей не изменил.
– Подлец и негодяй!
– Я не буду с вами драться, что бы вы не сказали, сударь!
– глухим голосом произнёс Пётр.
– Вот как?
– вскричал Абашев, - смелости не хватает, господин «записной дуэлянт»? Или эта загадочная особа вам запрещает? Я заставлю вас драться, сударь
– Не трогайте её. Это касается только нас с вами!
Абашев не замечал, что Пётр почти просит его. Он распалялся всё больше и больше.
– Или вы полагаете, что я не понял, кому вы обращали столь трогательные слова в церкви? Я понял это ещё на балу, когда вы при всех закрутили этот омерзительный танец с этой…