Вам сообщение
Шрифт:
— Иди домой, Грета.
Утром по пути в мастерскую Шагалыч, как обычно, зашел в бар на улице Джентилини. В тот день на нем была желтая майка, на которой он нарисовал два кактуса верхом на тандеме. Он заказал капучино и стал пить его, прислушиваясь к обычной болтовне посетителей. Футбол, страховка на машину, футбол, карманные деньги для детей, футбол, снова эти хулиганы с их ночными набегами.
— Жалко, они такие хорошие люди, — говорила пожилая дама, допивая свой кофе.
— Да,
Шагалыч подумал, что пучки седых жестких волос на их головах в точности повторяют два кактуса на его майке, и улыбнулся.
— С тех пор как они появились на нашей улице, — сказал первый кактус, — здесь всегда звучит хорошая музыка. Фортепьяно, оркестры. Мне она так нравится. Она меня прямо успокаивает.
— Это классическая музыка, — уточнил второй кактус.
— Очень красивая. Сразу видно, у людей есть вкус.
— Да, к сожалению, трагедии всегда случаются с лучшими людьми.
— Всегда с лучшими.
Шагалыч только теперь понял, что кактусы говорят о мастерской.
— Вы о чем? О веломастерской?!
— А вы что, ничего не слышали?!
Нет, он не слышал. Он тут же вскочил на свой велосипед и помчался прочь, оставив кактусы судачить дальше.
— Ханс! Что тут произошло?! — Шагалыч с трудом переводил дыхание.
Потом огляделся и увидел, что в мастерской все по-прежнему, и даже лучше. Стены, казалось, только что выкрасили белой краской, ужасный диван бесследно исчез.
— Ничего страшного, — успокоил его Гвидо.
Ансельмо был явно другого мнения. Он поздоровался с художником, не меняя хмурого выражения лица, и вернулся к работе.
— Тут кто-то похозяйничал прошлой ночью. Но мы уже все привели в порядок, — продолжил Гвидо.
— Мне очень жаль. Если бы я знал, я бы вам помог.
Гвидо махнул рукой, словно говоря «не стоит беспокоиться»:
— Нам Грета помогла.
От звука этого имени по спине Ансельмо пробежал электрический разряд. Гаечный ключ выскользнул у него из рук и упал на пол. Металлический звук эхом разнесся по тихой мастерской. Шагалыч подошел ближе и поднял ключ с пола.
— Все хорошо, Ханс? — спросил он вполголоса.
Ансельмо взял ключ, грустно улыбнулся и опустил голову. Другого ответа не требовалось.
— Да ладно тебе. Пойдем прогуляемся.
— Привет, Грета. Как дела?
Ясные глаза Лючии светились. Приветлива и вежлива, как всегда. Грете захотелось стереть эти глаза с лица земли.
— Отстань.
— Я знаю, что ты на меня злишься. Ты права.
Грета молча привязывала Мерлина к школьной ограде.
— Я поступила ужасно, — продолжала Лючия, — теперь Ансельмо тоже будет меня ненавидеть.
Грета резко защелкнула замок и повернулась к Лючии:
— Не беспокойся, он думает, что дневник украла я.
— Но… почему? — не поняла Лючия.
У Греты не было
— Ты просто глупая маленькая девочка.
Лючия замолчала. Ее глаза влажно блеснули — она и не думала сдерживать слезы.
— Подожди. Дай я все объясню, — просила маленькая девочка, пока Грета поднималась по лестнице в коридоре, перепрыгивая через две ступеньки. — Грета, выслушай меня!
Все напрасно, подруга уже поднялась на второй этаж и повернула в коридор, но тут путь ей преградили школьники, толпившиеся перед входами в классы. Лючия не упустила свой шанс.
— Я поговорю с Ансельмо. Я все ему объясню. Правда. Я знаю, я одна во всем виновата. Несправедливо тебя в это впутывать.
Лючия взяла подругу за руку, словно прося прощения. Грета отдернула ладонь, почувствовав, как кровь отливает от вен и приливает к голове. Ей казалось, кости черепа хрустят и вот-вот треснут от напряжения, а все эти люди вокруг падают на нее, как кирпичи рушащейся стены.
— Исчезни! — закричала Грета, толкая Лючию на эту стену.
— Что здесь происходит? — высунулась в коридор голова Моретти.
Грета огляделась. Все вокруг смотрели не нее испуганными глазами. Из толпы школьников вынырнул охранник:
— Успокойся. Все хорошо, да?
Нет, все плохо. Все очень и очень плохо. Грета резко ударила охранника в плечо, протиснулась вперед, распихивая всех локтями, и бегом бросилась по коридору к выходу.
— Бианки, ту куда?! — истерично завопила Моретти. — Вернись, или я вызову твоих…
Голос затих за входной дверью. Грета отвязала Мерлина, взлетела на седло и понеслась прочь, твердо решив никогда не возвращаться в это гадкое место.
Выслушай меня
Шагалыч и Ансельмо молча шли по тротуару улицы Джентилини. Никаких велосипедов. Как будто мир попросил, чтобы они оба посмотрели на него внимательнее, без спешки, не торопясь прибыть из одной точки в другую. Чтобы подышали в такт своим шагам, размеренно переставляя ноги.
— Это из-за Греты, да? — угадал Шагалыч.
— Что «это»?
— Хмурый вид.
Ансельмо грустно улыбнулся.
— Что-то случилось?
Случилось все. Нападение, украденный дневник, эта девочка, которая вошла в его сердце, чтобы обмануть его доверие. Как объяснить все это Шагалычу? О многих вещах он не мог говорить, для других не умел подобрать нужных слов. Ему оставалось только молчать, как всегда. Ему оставалось молчание и оглушающее одиночество. В такие минуты он обычно говорил с отцом. Тот все знал и все мог понять. Но на этот раз с отцом не поговоришь: Гвидо не должен догадаться, что дневник украли.