Ванга. Новый взгляд
Шрифт:
Да и муж мой считает, что мужчине нужно у себя
жить, а не у жены.
Месяца три после свадьбы все было замечательно. Леночка тогда старалась стать настоящей
женой: квартиру убирала, стирала, готовила. Я, конечно, помогала, но вообще-то думала, что теперь
могу немного отдохнуть. То есть поделить нагрузку пополам: я готовлю завтрак, Леночка — обед. Я
стираю — она квартиру убирает. А вечером собирались все вместе, вчетвером, телевизор смотрели, разговаривали. Я вязала или починкой занималась, Игорь с отцом в шахматы
совместных вечеров все и началось. Ни вязать, ни шить Лена так и не выучилась. Ее все время тянуло из дома: в театр, на танцы, к друзьям. Пыталась она к нам своих друзей приглашать, но муж
быстро это пресек: ему после работы нужна только тишина, а гости хороши по праздникам — на
406
дни рождения, там, или на Первомай. Лене это не
понравилось, но пришлось смириться.
Через год после свадьбы Лене приспичило поступать в аспирантуру. Заочную, без отрыва от работы. Каждый вечер либо на лекциях пропадает
(знаю я эти лекции!), либо дома над книжками сидит. И такая стала неприветливая, молчаливая, как
будто ее истязают с утра до ночи. Даже есть вместе
с нами отказалась: ей это, видите ли, неудобно.
Приходила с работы часов в пять, что-то хватала
в холодильнике и до вечера из комнаты не выходила.
Конечно, Игорь был недоволен: жена должна
мужа у дверей встречать, тапочки подать, потом —полотенце, руки вытереть. Потом ужином накормить — и делай, что твоей душеньке угодно. Плохо? А вот Лена считала, что если Игорь после работы читает, смотрит телевизор или с отцом
в шахматы играет, то вполне может сам себя обслужить. Конечно, я не позволяла — сама его кормила. Так и тут не угодила: нарочно мужа, мол, против нее настраиваю. Подчеркиваю, дескать, что лучше матери никто не накормит.
В общем, не заладилось у них. Игорь-то терпеливый, уступчивый, ему лишь бы без скандала.
А Лена на принцип пошла: давай отделяться от родителей, вести свое хозяйство, а то мы с тобой при
них как дети малые. Я, конечно, возражала. Ну, она
взбрыкнула, убежала обратно к родителям. Думала, Игорь будет ее умолять вернуться, ее верх будет. Просчиталась. Такого мужа, как он, любая захочет, а одиноких женщин — пруд пруди. Теперь, наверное, локти кусает: хоть и кандидат наук, а одинокая.
Развели их быстро — хорошо, что детьми не
обзавелись. Игорь какое-то время, конечно, переживал. Но он у меня умница, прекрасно понимал, 407
что добром этот его брак все равно бы не кончился. А через год смотрю: по вечерам куда-то уходить начал. Ну, я ему и сказала: «Если решил жениться — приводи в дом, нечего по подъездам да
чужим домам бегать». Через неделю пришел с Та-
нюшей…
Конечно, с Леной ее сравнивать было нельзя.
Маленькая, блеклая какая-то, испуганная. Но потом я поняла: это от изумления. Студентка-заочница института культуры — значит, будущий библиотекарь, мать то ли в Кинешме, то ли в Сороках
на фабрике работает, отца не помнит. Конечно, испугалась, когда наш дом увидела: из грязи да
в такие князи. Муж мой сомневался, подойдет ли
нам такая невестка. Но я его убедила: молодая, неопытная, провинциалка, лепи из нее что душеньке
угодно. Свадьбу скромную-скромную справили, и не от жадности, а чтобы не баловать преждевременно. И, конечно, Танюша к нам переехала.
До этого в общежитии жила, одна комната на четверых.
Первое время мы с ней ладили. Она мне буквально в рот смотрела, все указания на лету схватывала. Скажешь: «Подотри пол в кухне», — вымоет до блеска. Скажешь: «У Игорька рубашка что-то
несвежая», — заодно с его рубашками все белье
в доме перестирает. Перевели мы ее с дневного на
заочное, чтобы свободного времени больше было, одели-обули с ног до головы. Вязать она лучше меня умела, так вечерами сядем у телевизора и наперегонки спицами шуруем. Весь дом за год обвязали, а уж как спокойно-то в семье стало — даже мой
муж иной раз улыбаться начал. Так-то он на чувства скупой, все в себе носит. А тут — отмяк, расслабился, о внуках стал поговаривать. Ну и Игорь тоже не против детей был. Через два года после
свадьбы Танюша забеременела. И — загордилась.
408
До того они с Игорем в его еще детской комнате
жили, в десятиметровке. Гостиная у нас метров
двадцать, ну и наша с мужем спальня — метров шестнадцать. Жили и жили. И вдруг месяца за два до
родов Таня мне говорит: «Мама, — она меня мамой
звала, провинция, что вы хотите, — нам ведь втроем тесно у Игоря в комнате будет. Может быть, вам
спальню в маленькой комнате устроить, а мы туда
переберемся?» Я сдержалась. Сказала только: «Подожди, умрем — все твое будет. Не торопись». Вечером спросила Игоря, что все это значит, а он
только плечами пожал. Ну я так и думала, что он
тут ни при чем.
Родила Таня мальчика. Назвали Олегом, в честь
моего мужа. Игорь настоял, она-то хотела как-то
по-другому окрестить. Не вышло. Мальчик хороший, только очень беспокойный, кричал сутками
напролет. Мы с мужем оба после работы, Игорь
тоже, нам отдохнуть нужно, а Таня требовала, чтобы все мы по очереди с Олежкой тетешкались.
Она, дескать, за день так устает — с ног падает.
А с чего ей уставать? От стряпни я ее освободила, даже завтраком Игоря сама кормила, как до его
женитьбы. Посуду тоже сама мыла. Ну а пеленки
постирать да с ребенком погулять — невелика нагрузка.
А она все жаловалась и жаловалась. Игоря довела до того, что он домой только ночевать приходил, а так все у друзей. Да и какая радость от жены, если у нее одни претензии: купи молока, погуляй
с Олежкой, помоги постирать пеленки, поговори
со своей матерью — со мной, то есть. А о чем со
мною говорить? О том, как я ее к опрятности приучала? Так же, как моя свекровь-покойница делала.