Варфоломеевская ночь

дю Террайль Понсон

— Да я и так доплыву до берега, лишь бы выбраться! — радостно воскликнул Лагир, с благодарностью принимая от Пибрака перечисленные им предметы.

Пибрак запер узника и отправился обратно в прихожую короля. Проходя по коридору, он услыхал на дворе большой шум и, высунувшись в окно, убедился, что это приехала из Медона королева-мать.

— Гм… — пробурчал Пибрак, — я, кажется, вовремя выручил Лагира; ведь королеве-матери захочется хоть на ком-либо сорвать гнев, а так как наваррскому королю, слава богу, удалось вывернуться вполне благополучно, то

все пало бы на голову несчастного гасконца.

Действительно, Екатерина Медичи вернулась во дворец в мрачном расположении духа. Во-первых, она была недовольна оборотом, который приняло дело вследствие наглой и смелой лжи Лагира еще в медонском домике; во-вторых, она ожидала, что при входе во дворец встретит ее сын, король Карл; между тем он не только не сделал этого, но еще через дежурного офицера приказал просить мать к себе.

Войдя в королевский кабинет, Екатерина Медичи была поражена бледностью сына.

— Что с вами, государь, здоровы ли вы? — заботливо спросила она.

— Вы чересчур много заботитесь о моем здоровье, — загремел в ответ король, — поговорим лучше о вас. В каком замке предпочитаете вы, ваше величество, провести остаток своих дней?

— К чему этот вопрос, сын мой? — изумленно спросила Екатерина.

— К тому, что я ссылаю вас! — крикнул Карл, швыряя матери письмо герцога Франсуа. — А, так я, по-вашему, болен, и вы заботитесь о моем наследнике? Вот как, вот как?.. — Он захохотал хриплым, злым смехом. Вдруг его лицо сильно покраснело вплоть до белков глаз, и, схватившись за виски, он простонал: — Боже мой, уж не напророчили ли вы? Мне дурно… Все кружится перед глазами… Как болит голова!..

Королева испуганно смотрела на сына. А тот вдруг с протяжным воем схватился за голову и тяжело рухнул на пол.

— Помогите! Помогите! Помогите! — отчаянно закричала Екатерина.

Вбежали пажи и подняли короля с пола. Вдруг он с силой оттолкнул их и, обнажив шпагу, бросился на мать с криком:

— А, ведьма! Ты хотела убить меня? Ну погоди, негодная! Погоди, убийца!

Королева в ужасе бросилась бежать, но Карл настиг ее. Еще минута — и совершилось бы страшное матереубийство; однако в комнату вбежал лейб-медик короля Мирон; он охватил Карла сзади и обезоружил его.

Король спокойно осмотрелся по сторонам и затем с довольной улыбкой уселся на пол, бессмысленно напевая неприличную солдатскую песенку. — Король помешался! — сказал Мирон.

Екатерина выпрямилась с дикой энергией и радостно сказала:

— В таком случае отныне править страной буду уже я, королева-мать!

XXII

Скинув с себя костюм пажа, надетый лишь для испытания Лагира, Генрих Наваррский вернулся к себе в комнату и уселся читать.

Не прошло и часа, как в дверь постучали и вошел Пибрак, вид которого свидетельствовал о крайней тревоге и растерянности.

— Ваше величество, — сказал он, — вам нужно бежать, не теряя ни минуты!

— Да что с вами, Пибрак? — изумленно спросил Генрих. — Ведь только что король…

— Во Франции нет больше короля, государь: государством правит на правах регентши королева Екатерина! — Пибрак, да вы бредите?

— Увы, нет, государь! Подобно Карлу VI, королем Карлом IX овладело буйное умопомешательство, и королева-мать объявила себя регентшей. — Черт возьми! — сказал Генрих. — Если это так, то действительно луврский воздух становится для наваррского короля опасным.

— Надо бежать, не теряя ни минуты, государь!

— Вы со мной?

— Конечно, государь! — воскликнул Пибрак. — Ведь мне тоже придется не сладко!

— Но как мы выйдем из Лувра?

— Пойдемте, государь, только поскорее! Наверное, у маленькой потерны еще не сменили стражи, и там стоят мои швейцарцы. Но главное, нельзя терять ни одной минуты.

Наваррский король накинул плащ и вышел вслед за Пибраком в коридор. Но здесь их стерегла неожиданная неприятность — навстречу им попался офицер, который сказал Пибраку: — Капитан, королева-правительница приказала мне потребовать у вас вашу шпагу и доставить вас в Венсенскую крепость. Пибрак нагнулся к королю и шепнул:

— Спасайтесь скорее, государь, а то и вас тоже арестуют! Генрих решил последовать доброму совету, но едва только он сделал шаг в сторону, как тот же офицер, отобравший шпагу у Пибрака, заявил: — Ни с места, ваше величество!

— Как? — крикнул Генрих Наваррский. — Ты осмеливаешься, негодяй…

— Ваше величество, — спокойно ответил офицер, — ее величество королева-правительница приказала мне потребовать шпагу у вашего величества. — Меня тоже отправят в Венсенскую крепость?

— Нет, государь, ее величество приказала содержать вас под домашним арестом.

— Ну что же, — смеясь сказал Генрих, — я нахожу, что это очень внимательно с ее стороны! — и, не переставая смеяться, он вручил офицеру свою шпагу. — Прощайте, государь! — печально сказал Пибрак. — Скажите «до свиданья», милый Пибрак! — Ну так до свиданья, государь!

Пибрака увели, а Генрих Наваррский по приглашению офицера вернулся в свои комнаты. Как мог он убедиться вскоре, его апартаменты были оцеплены часовыми и были приняты все меры к тому, чтобы он не мог убежать.

Генрих уселся читать, но его мысли были в разброде, и он никак не мог сосредоточиться. Тогда он принялся расхаживать по комнате, но вскоре и это занятие утомило его. Наконец он распахнул окно, выходившее во двор, и прилег на подоконник.

На дворе никого не было, кроме пажа Готье, забавлявшегося с ручным соколом.

— Эй, Готье! — осторожно крикнул Генрих. Паж подошел поближе и почтительно поклонился наваррскому королю.

— Мне до смерти скучно, — продолжал Генрих. — Не можешь ли ты подняться ко мне наверх?

— Это будет, пожалуй, трудно, ваше величество, но… попытаюсь!

Паж Готье был ближайшим другом Рауля, Рауль любил Нанси, а Нанси была предана наваррскому королю, следовательно, и Готье тоже втайне держал сторону наваррского короля.