Вариант 'Омега' (Операция 'Викинг')
Шрифт:
Метрдотель склонил набриолиненную голову и, изгибаясь, побежал перед Шлоссером и Лотой, показывая, за какой столик сесть. Скорин держался чуть позади, подождал, пока Шлоссер усадит Лоту, сядет сам, и только после этого опустился на стул, продолжая разыгрывать смущение, излишне долго не мог пристроить свою трость. Изучая меню, Лота украдкой поглядывала на Скорина, который, казалось, всецело отдался созерцанию ресторана, всей его дешевой позолоты, показной бесшабашности и веселья.
Шлоссер наблюдал за девушкой и Скориным, сдержанно кивал проходившим мимо офицерам, только на Целлариусе задержал взгляд чуть дольше. Этого оказалось достаточно. Фрегатен-капитан понял, внимательно посмотрел на Скорина. Лота
– Я полностью полагаюсь на ваш вкус, барон.
Шлоссер жестом подозвал метрдотеля, тихо продиктовал заказ.
Вечер начался. Скорин заговорил с Лотой, решив не оригинальничать, обругал погоду, поинтересовался, как девушка переносит надвигающиеся белые ночи. Развлекая Лоту пустой болтовней, изредка поглядывая на сцену, он оглядывал зал, заметил среди присутствующих Целлариуса.
В рейхе в моде откормленные женщины. Девицы, танцевавшие на сцене канкан, отвечали требованиям моды. Скорин решил, что ему, фронтовику, позволено увлечься танцовщицами. Извинившись, он повернулся к Лоте спиной, уставился на сцену.
Сказать Шлоссеру "тепло" или нет? И каким образом? Время, отпущенное разведчику на раздумье, кончилось. Лучшего момента не будет, смешно предположить, что капитан Пауль Кригер удостоится повторного приглашения со стороны Георга фон Шлоссера, если только...
Ничего интересного не происходит, гость ведет себя, как и положено немецкому фронтовому офицеру. Он слегка стесняется, в меру неловок...
Почти убедившись в своей ошибке - стремлении выдать желаемое за действительное в отношении капитана, - Шлоссер стал развлекать Лоту. Он самодовольно отметил, что у него самая интересная дама, тут же подивился своему мелкому тщеславию. Настроение у него было чудесное. Жаль только, что капитан оказался настоящим немцем. А вдруг? Шлоссер открыл портсигар, положил на стол, предлагая Лоте и капитану, сам закурил сигару. Русские держат сигарету, стряхивают пепел немного своеобразно. Вдруг капитан забудется?
Скорин от сигареты отказался.
Неудача насмешила Шлоссера, он начал с упорством слегка выпившего человека искать возможность для новой провокации. Тут же нашел подходящий случай.
Когда официант принес бутылку вина и наполнил бокалы, капитан Кригер, перестав смотреть на сцену, повернулся к столу.
– За нашу встречу.
– Шлоссер поднял рюмку, сделал такое движение, словно хотел чокнуться. Со времени пребывания в Москве Шлоссер запомнил, что русские любят чокаться.
Скорин поклонился Лоте, жест Шлоссера оставил без внимания.
"Он просто хам", - с пьяной обидой подумал Шлоссер и отвернулся.
Вечер продолжался. Вместо девиц на сцене появился тонкоголосый тенор, его сменила пара силовых акробатов. Табачный дым опускался все ниже, голоса гостей звучали все громче, перекрывая музыку. На сцену уже почти никто не смотрел.
Лота разрумянилась. Скорин, смастерив из бумажной салфетки кораблик, поставил его на тарелку. Шлоссер уже из упрямства следил за каждым жестом гостя.
Скорин тронул кораблик пальцем. Плавать бедняге было негде. Что, если сейчас Шлоссер поднимется и, сославшись на дела, уйдет? Скорин вздохнул. Пора что-то предпринять, чтобы привлечь его внимание. Может быть, поухаживать за Лотой?
Мимо их столика официантка катила тележку с напитками и шоколадом. Скорин остановил ее, вынул бумажник, протянул девушке деньги, взял плитку шоколада, сдачу смял и сунул в карман.
– Вы настоящая немка, фрейлейн.
– Скорин положил шоколад перед Лотой.
– Красивы, преданы, наверняка любите детей.
Шлоссер, рассмеявшись, поцеловал Лоте руку. Скорин поклонился, затем вновь взял бумажный кораблик, смяв, бросил в пепельницу.
Майор абвера мгновенно протрезвел.
Скорин увидел, что на Шлоссера произвел внимание его "промах".
Скорин начал рассказывать Лоте о Хельсинки, затем о Финляндии, мало заботясь, что его суждения о культуре, народе, путях развития нации в устах немецкого офицера могут показаться несколько странными.
На улице Скорин, сославшись на головную боль, сказал, что хочет прогуляться.
– До встречи, господин капитан.
– Лота протянула ему руку. Скорин галантно поцеловал ее.
– Благодарю за чудесный вечер. Надеюсь до отъезда еще увидеть вас, фрейлейн.
– До встречи, капитан.
– Шлоссер козырнул, помог Лоте сесть в машину, сел сам.
"До скорой встречи, барон", - хотел ответить Скорин. Он ошибался, планы Шлоссера были иными.
Шлоссер вел машину быстро, на крутых поворотах Лота наклонялась, прижималась к барону плечом. Ее волосы растрепались от ветра, касались его лица, мешали сосредоточиться. Он остановил машину, нарочито строго спросил:
– Ваше мнение, фрейлейн?
Лота взглянула удивленно, поправила прическу, мечтательно улыбнулась:
– Прекрасный вечер, барон. Спасибо.
Шлоссер растерялся, затем, усмехнувшись, вновь включил мотор.
Женщины излишне эмоциональны. Даже лучшие из них в конце концов влюбляются, теряют рассудок и тогда не могут работать.
– Вы никогда не теряете рассудок, барон?
– Лота положила ладонь на руль заглянула Шлоссеру в глаза.
"Жаль, что она моя подчиненная", - подумал он, мягко снимая ее руку.
– Мужчина на войне не может позволить себе такой роскоши. Лота. Конечно, если он настоящий мужчина, - философским тоном изрек Шлоссер, останавливая машину у ворот особняка.
– Мне жаль мужчин.
– Лота коснулась губами его щеки, не прощаясь, вышла из машины. Через мгновение она исчезла за деревьями сада.
На следующий день Скорин трижды заходил в казино, убежденный, что "случайно" встретит майора Шлоссера. Абверовец в казино не появлялся. Скорин недоумевая. Так прошел еще день, а на третий девушка из городской управы радостно сообщила капитану Кригеру, что наконец обнаружены следы его невесты. Семья Таар якобы обосновалась на одном из хуторов под Таллинном, пока, к сожалению, неизвестно, на каком именно. Изобразив тревогу и волнение, Скорин вышел из префектуры. Какой еще хутор, когда семья Таар находится в Берлине? Ловушка? Возможно. Тем не менее, встретив в казино Карла Хоннимана, Скорин не замедлил поделиться с ним радостным известием. Молодой гестаповец, получивший от Шлоссера конкретные указания, узнав приятную новость, тут же предложил напрокат машину. Скорин с первого дня мечтал о машине. К сожалению, частное владение автотранспортом в Таллинне было запрещено. Скорин изобразил недоверие, предупредив о скромном жалованье. Хонниман пошептался о чем-то с барменом, долго звонил куда-то по телефону, и уже через два часа в распоряжении "влюбленного" капитана находился изрядно потрепанный "оппель-кадет". Можно начинать объезд близлежащих хуторов, искать Грету Таар... А если брать в машину рацию? В любой момент за чертой города можно выйти в эфир.