Варламов
Шрифт:
— О-о-о, это в наших силах!
— Э-э-э, вы послушайте меня!
— А-а-а, вы не верите в прогресс?
— У-у-у, я горы сверну...
Прав Н. Н. Ходотов:
«Он прибегал к отсебятине не потому, что не знал роли
или не уважал авторов, а потому, что слова его лились от из¬
бытка сердца, открытого настежь».
Надо бы добавить: настежь образу.
И нет ничего удивительного в том, что иные из ролей, сыгран¬
ных Варламовым,
искусства только лишь потому, что были они... сыграны Варла¬
мовым. Других достоинств у них не было. Не будь Варламова,
не стоило бы говорить ни о Галтине, ни о Столбцове...
...ни о Пылаеве.
В самом деле, кто теперь помнит драматурга Владимира Ти¬
хонова и его комедию «Через край»?
Вот идет первое представление этого спектакля на Алексан¬
дрийской сцене. Только что началось.
«...На сцене уже говорили, — вспоминает автор. —* Что гово¬
рили? Я еще не мог понять.
Вдруг что-то затрещало в партере, и как раз в это время на
авансцене появилась грузная фигура в белом кителе, с большими
седыми усами и с коротко выстриженною седою головой. Я стал
вслушиваться. Это был Варламов: он говорил мои слова!
Да, да, мои! Я уже знал теперь, что он должен сказать, и я
не ошибался: он говорил именно то, что я знал, что и ожидал.
Только это гораздо лучше, чем на бумаге... Это что-то живое,
что-то воплотившееся.
Из зрительного зала начали уже вырываться взрывы смеха.
И смех публики все рос и рос. Я следил за пьесой и понимал,
что акт уже подходит к концу.
Как скоро!.. Но как-то, как Варламов скажет вот эту, вот
эту фразу, что сейчас должно быть? Сказал! Прекрасно сказал!
Боже мой, какой хохот в публике?! Хохот и взрыв аплодисмен¬
тов!»
Кажется, автор здесь понимает, что образ создан не столько
им, сколько актером. Издавая пьесу, после ее представления на
театре, он пометил на титульном листе — «Посвящается К. А.,
Варламову».
Пьеса эта удивительна по своей бессмысленности. И может
служить хорошим примером того среднего уровня драматургии,
которая была для Александрийского театра поденной.
Отставной штаб-ротмистр и землевладелец Пылаев безумно
боится, что его воспитанница Верочка может полюбить его же
племянника. И давай чернить молодого человека: он-де и картеж¬
ник, и мот, и пьяница... А тот — сразу же видно — чист и без¬
упречен до невероятной, небожительской святости. Но Пылаев
продолжает плести свою несусветицу. Зачем? Она уже никому
не нужна, даже самому Пылаеву ясно, что хватит, будет врать-
то. Но должен же автор ломать комедию на целых три акта. Вот
и тянет-потянет сюжег, который мог бы благополучно завер¬
шиться в первом же действии.
Варламов играл комедию «Через край» еще молодым акте¬
ром, а потом — и через десять лет, через двадцать лет, через
тридцать. Поистине «через край»! Он как бы нашел смысл роли
отставного штаб-ротмистра Пылаева в ее бессмысленности. И в
этом тоже переходил... через край самой пьесы.
Вот сидит Варламов в гриме и костюме Пылаева за кулисами,
ждет не дождется своего выхода. Спрашивает у ведущего
спектакль помощника режиссера:
— Выход-то мой скоро?
Ведущий спектакль показывает Варламову несколько стра¬
ниц пьесы, которые должны быть сыграны до его выхода на
сцену.
— Ой, боже ты мой, как долго!
Минуты две сидит, ждет, потом встает с места и объявляет:
— Надоело! Я, Степа, пойду на сцену... поиграю.
— Как можно, Константин Александрович? До вас еще вон
сколько выходов.
— Ничего! Я и без них все растолкую публике...
И, отстранив ведущего спектакль, решительно выходит из-за
кулис. Актеры на сцене теряются: что это Пылаев появился
раньше времени? А Варламов берет стул, выходит на аван¬
сцену, садится и начинает говорить о том, что сегодня он не
вполне здоров, вышел на сцену раньше, чем положено по роли, и,
для того, чтобы все было понятно зрителям, сам расскажет
о том, что должно было происходить на сцене до его появ¬
ления.
Зрители смеются, аплодируют.
И Варламов начинает рассказывать, да так смешно, что зал
хохочет, разражается дружными хлопками.
Окончив свой рассказ, в котором гораздо больше юмора, чем
в пьесе да еще проперчено едкой иронией к ней, Варламов
встает со стула и поворачивается к кулисе:
— Ну, Степа, давай дальше.
Но Степа-то не знает, как быть дальше...
— Продолжим, други, — говорит он действующим лицам, ко¬
торые стоят на сцене.
Но актеры смущены, не понимают, как снова вступать в
спектакль. И Варламов выручает их:
— Ты, милок, хотел мне сказать, что я... (произносит соот¬
ветствующую реплику), так вот как я тебе отвечу (следуют
слова по своей роли). Что ты на это скажешь? Ну, говори!
Спектакль продолжается...