«Варяг» - победитель
Шрифт:
— Ну, на земле — я, на море — ты, — ехидно перебил товарища Балк, — а в небесах-то кто?
— В высших сферах у нас вращается Вадик. Все, время пошло, бегом, ЛЕЙТЕНАНТ БАЛК! Доболтаем после победы.
Душа моя, Настенька.
Прости, что не писал тебе почти месяц, но я невольно оказался в эпицентре событий настолько грандиозных и завораживающих, что не мог даже на это выделить минутку. Но, пожалуй, попробую изложить все по порядку.
Когда нас с Ржевским — кстати, пан Сергей просил передать тебе горячий привет и поцеловать ручку, но я передаю только привет — направили во Владивосток, мы жутко расстроились. Официально нас переводили для «подготовки расквартирования полка на случай высадки японцев в Приморье», но мы-то понимали, что Рейзенкранц просто нас отсылает из мести. Кто-то наверняка ему донес, как мы с Сержем на последних полковых посиделках отзывались о его стратегических талантах. В результате мы готовились скучать в этом богом забытом городишке, пока наш полк будет геройствовать и гнать японцев в Корее.
Но на второй день нашего пребывания в город неожиданно пришел воскресший из мертвых «Варяг» с призами. По этому поводу был двухдневный праздник, в коем мы с Ржевским тоже приняли посильное участие. Но, к вящему сожалению Сержа, героями праздника были моряки. Нашему дорогому Сергуне было столь непривычно не быть центром всеобщего внимания, что он даже немного перегрузился.
Потом были несколько дней лихорадочной муравьиной деятельности по приготовлению города к нападению японской эскадры. Когда мы с Ржевским попытались было объяснить, что не в штате крепости и участвовать в аврале (это такой морской термин, который означает, что работы больше, чем людей; не удивляйся, душа моя — я теперь стремительно «мореманизируюсь»)
В награду за труды праведные мы получили возможность наблюдать за обстрелом японских кораблей с лучших мест партера — с вершины сопки Безымянная. Впрочем, в окрестностях Владика (мы тут так по свойски называем Владивосток) половина сопок носит это гордое имя. А вторая половина не удостоена и такого, они просто «безымянные». Единственная проблема была в том, что в паре верст от нас находилась ложная батарея, которую мы же и оборудовали, а теперь японцы расстреливали именно ее. Так что часть спектакля мы провели, лежа на земле и пытаясь спрятаться от осколков снарядов, изредка взрывающихся в ветвях рядом с нами.
По возвращению в город мы как были, грязные и усталые, пошли в неофициальный армейский клуб — «Ласточку». На наше удивление, компания в тот вечер группировалась вокруг некоего флотского лейтенанта, кои вообще являются редкими гостями в этом заведении, ибо они обычно проводят время в своей «Бригантине», ближе к порту. Когда один из наших знакомых, заметив нас, позвал Ржевского к ним за стол, лейтенант со смешком переспросил «уж не поручик ли часом», чем обеспечил себе повышенное внимание со стороны Сержа. Как ты наверняка помнишь, Серж искренне считает, что только он имеет право быть «душой любого общества»… А тут какой-то лейтенант морской… В общем, через полчаса Сергуня стал откровенно напрашиваться на неприятности, но и лейтенант был хорош! Он прилюдно заявил, что «пожалуй, стреляю и фехтую я изряднее всех вас, господа». На что Серж высказался в духе — «Наган и шестидюймовка Канэ — это несколько разные системы, да и фехтуем мы не на якорях, а на шашках». Тут лейтенант окончательно всех привел в шоковое состояние — он предложил «перестрелять любых троих офицеров»… Ржевский вскочил и заорал, что он сам сейчас кое-кого пристрелит, без формальностей. А остальные, более трезвые члены компании, стали пытаться утихомирить спорщиков. Тут лейтенант извинился и объяснил, что именно он имел в виду. Оказывается, он предлагал пострелять по бутылкам. Трое господ офицеров по сигналу стреляют по одной бутылке, а он по трем. Суть пари — если он свои три бьет быстрее, чем Ржевский сотоварищи одну — счет за всю компанию оплачивают они, в противном случае он. Серж, да и ваш покорный слуга, обрадовались возможности наказать наглого морячка. Третьим стал некий поручик, крепостной минер. Он весь вечер зыркал на лейтенанта и ворчал, что его приятеля зря наказали за какие-то там батареи, контакты и прочую их минерскую умность, ни мне, ни тем более тебе, душа моя, не интересную.
Ну кто мог ожидать такой прыти от морского офицера, что и наган-то в руках держит раз в год? По сигналу он упал на спину и, перекатываясь по полу, стал палить из ДВУХ револьверов!! Причем лично я так засмотрелся на его кульбиты и столь упорно пытался понять, откуда и когда он выхватил оружие, что просто впал в ступор и забыл вытащить свой револьвер. Серж с минером стреляли, но большинство присутствующих в один голос заявили, что лейтенант попал первым по всем трем бутылкам. А он, встав с пола, невозмутимо предложил повторить с любыми другими стрелками, но уже по бумажным мишеням. Дружной толпой мы вывалились на пустырь за «Ласточкой», реквизировав на мишени старые театральные афиши. Я в этот раз подавал сигнал, Серж опять был среди стрелков. На этот раз, кто попал первым, сказать было сложно, но вот когда мы подошли к мишеням, Серж и двое других стрелявших покраснели. Нет, в их афише тоже были три дырки от пуль — в животе, на правой руке и в бедре тенора. Но вот три мишени лейтенанта… Когда он успел прострелить каждую дважды, не понял никто, хотя зрителей было с пару дюжин. Но это пол беды — каждый певец на каждой афише имел по пробоине в области сердца и в голове! И опять же — все это в падении и, как выразился лейтенант, «в перекате»… На наши вопросы — где это на флоте учат так стрелять — лейтенант отшутился старыми семейными традициями и дядей-полковником, что с детства его гонял со всеми видами оружия.
Но Серж существо неугомонное. Все, даже минер, уже признали первенство лейтенанта и смирились с перспективой оплаты счета, но он… Черт его дернул сказать, что стрельба — это ничто по сравнению с фехтованием. Хитро усмехнувшись, лейтенант предложил повторить в том же составе на тех же условиях — ножнами, трое против одного до первого касания. Серж потом неделю щеголял с синяками на плече и поперек спины — одного раза ему опять не хватило. Самое смешное — что счет все же оплатил лейтенант и пригласил всех желающих навестить его завтра в паровозном депо, где он обещал дать всем желающим уроки стрельбы, и показать еще кое-что интересное.
В общем, не буду тебя забалтывать малоинтересными тебе деталями, но теперь мы с Сержем служим в железнодорожном бронедивизионе флота «Варяг» под началом того самого лейтенанта, товарища Василия Балка. С товарищами — это еще более интересная история — так теперь называют друг друга те, кто участвовал в настоящем деле. Если даст Бог, то по возвращению из этого плавания на крейсере, куда сегодня отбываем мы с Сержем, так будут обращаться и к нам.
Ну а если не повезет, и не суждено мне вернуться — помни, я тебя люблю сильнее, чем можно вообразить.
Глава 14
На земле. На сопках Манчжурии
Капитан японской армии Кабаяси сидел и смотрел на карту уже в течении получаса. Со стороны солдатам казалось, что их командир прорабатывает маршрут марша, который должен был начаться через час. Но на самом деле капитан просто смотрел в никуда. Не подобает воину проявлять слабость и заваливаться прямо на землю, как сделали его подчиненные. Но и он сам отчаянно нуждался в передышке.
Кабаяси наконец-то мог позволить себе расслабиться, впервые за последние три недели. В голове был абсолютный вакуум, который бывает только сразу после окончания тяжелой работы и заполняется с началом новой. Оборонительные позиции русской армии на перешейке были наконец-то прорваны и у молодого самурая появился шанс пережить этот день, хотя еще полчаса назад он был уверен в обратном. Утром на его глазах русской шрапнелью была выкошена колонна воинов Ямато, которую вели в атаку представители лучших самурайских семей Японии. Они проявили недовольство «черепашьими темпами ведения войны», и император «посоветовал» им отправиться в Манчжурию и самоличным примером на поле боя, а не в газетных статьях, показать, как воюют настоящие самураи. Теперь залитые кровью обломки фамильных доспехов остались где-то там, на перепаханной взрывами и пулями полосе земли перед русскими укреплениями. [74] Из той колонны, попавшей под обстрел полевой батареи, выжило не более пятнадцати процентов личного состава, и в следующую атаку их повел уже сам Кабаяси. Еще утром он командовал вторым батальоном полка, ко второй атаке под его началом был уже весь полк, но увы — число его подчиненных существенно не увеличилось. Командир полка был ранен шрапнелью, командир первого батальона убит.
74
Данный факт в нашей истории имел место седьмого сентября, при очередном штурме одного из узлов обороны Порт-Артура — Высокой горы. Микадо изящно избавился от слишком воинственной составляющей японского высшего общества…
Хотя добрая половина русских батарей уже была подавлена японскими орудиями, стрелявшими с закрытых позиций, и огнем канонерок с моря, вторая атака тоже сорвалась. Под плотным ружейным огнем японская пехота снова откатилась. На запрос об артиллерийском обстреле русских люнетов, из которых велся плотный фланкирующий огонь, пришел обескураживающий ответ — стрелять нечем. На орудие осталось по два-пять снарядов на случай отражения контратаки. Первая попытка японских мелкосидящих кораблей подойти вплотную к берегу и «перепахать» русские укрепления также была неудачна. Пара русских, более крупных, да еще и бронированных канонерок с непроизносимыми для японца названиями «Гремящий» и «Отважный» устроили японским коллегам кровавую баню. [75] Японцы почти не строили специальных мелкосидящих судов для действия в прибрежной зоне, предпочитая обходиться китайскими трофеями и старыми кораблями. Все деньги, выделяемые на флот, шли на строительство эскадренных, морских кораблей. Вот Кабаяси и имел «удовольствие» в течении получаса наблюдать за избиением японского прибрежного флота. Взрыв девятидюймового снаряда, после которого от маленькой деревянной канонерки «Иваке» остались только щепки на воде, вызвал неприятную ассоциацию с событиями ночи высадки восемь дней назад, двадцать первого апреля. Он невольно вспомнил свой личный опыт
75
В нашей реальности командиры русских канонерок отказались идти в бой, отделавшись всего лишь списанием на берег.
Впрочем, когда подошедшие крейсера японского флота отогнали наконец настырные русские лодки, а канонерки со второй попытки прошерстили окопы, времени на воспоминания не осталось. Третья за день атака, в которую Кабаяси повел сводный отряд, собранный из остатков трех полков, увенчалась успехом. Русские начали отступление, и надо было озаботится их преследованием. Теперь можно было надеяться прожить до начала штурма укреплений самого Порт-Артура.
На формирование походных колонн, боевого охранения и необходимый отдых после боя ушло порядка двух часов. Но не успел Кабаяси отдать приказ выступать, как из-за цепи высот, за которыми расположилась японская артиллерия, послышалась орудийная стрельба. Ну конечно, зло сжал зубы капитан, на артналет по русским окопам — снарядов не нашлось. На поддержку лобовой атаки пехоты — тоже. А сейчас куда они палят, эти чертовы артиллеристы? Наверняка «салют в честь победы». С удивлением ожидая посыльного с разъяснением, что все это значит, ибо разрывов снарядов он не наблюдал, Кабаяси предпочел отложить начало преследования. Однако возвращения молодого курсанта, исполняющего роль делегата связи (при каждом взгляде на юного самурая Кабаяси вспоминал себя во времена войны с Китаем), он не дождался, а вместо этого из-за холмов показался… Железнодорожный состав!
Кабаяси от удивления открыл рот, что для прекрасно владеющего собой японца, офицера и джентльмена, было совершенно не характерно. Но его оплошности никто не заметил — на приближающийся поезд глазели все. Нет, капитан понимал, что все по настоящему боеспособные части сейчас, после атак русских позиций «лежа отдыхали», изображая подготовку к маршу. Он и правда не ожидал многого от того полка, что был направлен три дня назад на северо-восток навстречу соединениям, которые уже должны были форсировать Ялу, а остальные тыловые части вообще, по мнению капитана, доброго слова не стоили. Но ПРОПУСТИТЬ ПАРОВОЗ С СОСТАВОМ до линии русских укреплений сквозь внешнее кольцо блокады, сквозь все тыловые части, сквозь позиции артиллерии в конце-концов? Что могло помешать остановить его стрельбой из орудий, хотя бы и прямой наводкой? Что ж, тем лучше для него и его сводной группы — теперь весь груз на законном основании достанется им.
Криком выведя полк из оцепенения, капитан отдал приказ выдвигаться бегом к насыпи и, если паровоз не остановится добровольно — открыть огонь по рубке и, при необходимости — котлу. Сам он не удержался и в первых рядах побежал в сторону приближающегося поезда. По мере приближения состав все больше и больше казался Кабаяси каким-то неправильным…
Почему одна платформа и один вагон поставлены впереди паровоза? Что это за дым идет из хвоста поезда — пожар от попавшего японского снаряда или второй паровоз? А если второй паровоз, то зачем — состав не такой уж и длинный? И что же это за груз, который русские настолько упорно пытаются провезти в Порт-Артур? И почему за первым поездом дым поднимается к небу еще гуще, как будто там еще пара составов тянется? Вопросов становилось все больше, и их масса превысила критическую, когда за первым поездом из ложбины действительно показался второй. Отдать хоть какой-то приказ или даже просто придумать, что именно приказать, Кабаяси уже не успел. Головной поезд взорвался огнем. По бегущей к нему японской пехоте с обоих бортов БРОНЕПОЕЗДА били по пять пулеметов, а с головной и хвостовой площадок часто рявкали по паре маленьких, но вредных пушек Барановского. Иногда редко, скорострельность немногим лучше выстрела в минуту из-за картузного заряжания, но солидно рыкали и башенные 87-мм пушки. [76] Они абсолютно устарели для флота и их с радостью вымели с флотских складов, но на суше мощные шрапнельные снаряды весом в шесть килограммов, которых во Владивостоке нашлось превеликое множество, были еще весьма актуальны.
76
Имеется в виду стальная четырехфунтовая морская пушка образца 1867 года. Четыре таких орудия были подняты с затонувшего в 1893 году крейсера «Витязь» и хранились в арсенале Владивостока.
Характеристики орудия:
Калибр, дюймы/мм — 3,42/86,87
Длина орудия, мм/клб — 1713/19,7
Длина канала, мм/клб — 1543/17,3
Длина нарезной части, мм — 1182
Число нарезов — 12
Глубина нарезов, мм — 1,27
Вес замка, кг — 24,6
Вес качающейся части, кг — 360
В б/к 4-фн пушки обр. 1867 г. входили чугунные снаряды со свинцовой оболочкой:
а) Граната весом 5,75 кг, вес ВВ — 0,205 кг.
б) Картечная граната весом 6,67 кг, содержащая 36 круглых пуль диаметром 15,9 мм, трубка ударная.
в) Картечь в цинковой оболочке весом 4,8 кг, содержащая 48 пуль диаметром 24,1 мм и весом по 73,8 г.
г) Диафрагменная шрапнель весом 5,94 кг, содержавшая 150 пуль диаметром 12,7 мм, восьмисекундная трубка.
д) Шарохи весом 5,97 кг (до 1876 года).
Начальная скорость до 306 м/с, дальность 3294 м при угле возвышения 14,8°. Дальность по трубке для шрапнели — 2240 м, максимальная эффективная дальность картечи — 550–600 м.
В рубке легкого бронепоезда «Добрыня Никитич» Балк, наблюдая за мечущимися по полю под ливнем шрапнельных и пулеметных пуль японцами, задумчиво проговорил, обращаясь к Михаилу.
— Больше так легко не будет… И так три раза мы их накрыли, сыграв на эффекте неожиданности. Сначала передовой отряд, который невесть зачем перся вдоль железки; потом на станции, когда их артиллерию проредили; и вот эти. Теперь если еще провести эшелоны удастся, то первым в церкви свечку поставлю. Странно, почему же нас японцы не так уж и активно обстреливали из орудий?
— Простите, товарищ лейтенант, но вы ЭТО называете «не активно»? — как обычно, влез поручик Ржевский, во все дырки затычка, — да у нас у всех броневагонов крыши сейчас не стальные, а свинцовые от расплющенных шрапнельных пуль! Хорошо хоть, мы и у эшелонов крыши железом накрыли, а то привезем в Артур кучу раненых вместо подмоги.
— Эх, молодо-зелено, поручик, — усмехнулся, не отрывая бинокля от глаз, Балк, — не были вы под настоящим обстрелом… Вы бы лучше задумались, какого хрена они по нам вообще шрапнелью стреляли? Да уже после первых снарядов должны были понять, что нам это как слону дробина, и перейти на гранаты. Так нет же, почти каждая новая батарея дает по несколько залпов той же шрапнелью, и все! [77] Хорошо, что у них переменных трубок нет, а то бы нам и шрапнели «на удар» хватило. Не намного хуже бронебойного снаряда работает. Ладно, будем считать, что прорвались мы божьими молитвами. Теперь только дойти до разъезда на Талиенван, пропустить эшелоны с пехотой и боеприпасами дальше в Артур, а мы втроем с «Ильей Муромцем» и «Алешей Поповичем» начнем показывать японцам, что такое мобильная оборона с широким использованием флангового пулеметного огня при артиллерийской поддержке на колесах.
77
Балк не мог знать, что их удачный прорыв был фактически обеспечен принесшей себя в жертву «Дианой» — после взрыва от ее снаряда «Коба-Мару» японцы испытывали жесточайший снарядный голод.
Наполеоновские планы Балка были прерваны взрывом снаряда серьезного калибра в паре сотен метров от контрольной платформы. Взлетев по трапу в башню, Балк покрутил по горизонту обзорный перископ и остановил его, уставившись в сторону моря. Сверху донеслась грязная ругань.
— Какая-то блядская калоша-канонерка под берегом болтается, наши пукалки ее разве что поцарапают, а на ней одна дура калибра… Ну, на глаз дюймов так восемь-девять, и если современная и скорострельная Армстронга — то нам хана. С «Ильи Муромца» ее пока не видят и минут пять еще обстреливать не смогут. Если старье Круппа — то у нас еще есть шанс, там и скорострельность — выстрел в две минуты, и точность соответствующая. [78] Вроде у них еще что-то установлено на корме, но зачехлено почему-то. Машинное, тьфу, блин… На паровозе — полный вперед!
78
Канонерская лодка «Чокай» — 1250 тонн, одно орудие 210 мм, одно 120 мм. Оба Круппа. Осталась под берегом одна только потому, что все остальные канонерки с более скорострельными орудиями расстреляли снаряды по русским укреплениям. Кончился боезапас и у 120-мм орудия самого «Чокая», иначе приключениям одного из главных героев пришел бы конец.