Василёк
Шрифт:
Я мотнул головой.
– Это логово Гуральдия Корра, Кракена – по-вашему. Так вот его слизь и икринки высоко ценятся местными магами и врачевателями.
Но не всегда удача сопутствует храбрым.
Иногда Гуральдий остаётся в логове, а лагуна пополняется обломками. Игуароны так же тут достаточно частые гости. Но огонь сушит их кожу и к костру они не подойдут.
– Но жар мангала их не отпугнул…
– Поэтому и нужен большой костёр. Да и к вечеру похолодает сильно. Не просушившись, ты подхватишь лихорадку и сгоришь от внутреннего жара ещё до завтрашнего полудня. Есть чем огонь развести?
Извлечённый из кармана крикет долго противился, не желая высекать иску промокшим кремнием, но в конце концов, моя настойчивость было вознаграждена.
И через пару мгновений жар костра взвился к небесам. Сложённая на манер пионерского костра пирамида вспыхнула словно спичка.
Пламя ярким огнём осветило побережье, танцуя на высуженной ветром древесине.
Но большой костёр ещё и громадная потребность в дровах, благо обломков было много, что свидетельствовало о дороговизне осьминожьей слизи и никчёмной стоимости человеческой жизни в этом отражении.
Развесив майку и джинсы на импровизированные стойки, я подобрал валун и уселся по ближе к огню.
– А чего труселя то не снял? Застудишь хозяйство то, девки любить не будут, иль меня застеснялся? Я ж кикимора, чего я только не видала окрест своих берегов.
Кима смущенно улыбнулась.
– У меня и наполовину бы ваших чудачеств фантазии не хватило.
Толи угасающее светило бросило на Кикимору свой отблеск, а может быть просто девушка покраснела, вспомнив людское бесстыдство.
Под бурчание Кимы семейники заняли место рядом с кроссовками.
Конечно, в том, что случилось потом, виноват только я, но как же это было обидно.
Тот самый упрямый крикет, забытый мной в кармане джинс перегрелся от жара костра и бабахнул прям в кармане. И конечно по закону пакости вся шаткая конструкция, удерживающая мое белье, рухнула в пламя. Пока я нашёл подходящую ветку и попробовал подцепить ею мой гардероб было уже поздно. Пламя полностью объяло мою одежду.
Но как обычно беда не приходит одна. Звук разорвавшейся зажигалки разбудил Кракена.
Оранжевый бугор ясно отразился в лучах большой желтоглазой Луны. Монстра привлёк огонь. Кима зажала мне рукой рот и поманила за костёр.
Я сжал в руках топорик и отступил за бушующие пламя. Щупальца гуральдия выползли на берег и начали прощупывать побережье в поисках съестного.
Не знаю, что заставило меня прижаться к кикиморе, толи страх, толи последняя надежда утопающего. Щупальца были совсем рядом, когда кикимора вдруг поцеловала меня, распустив вокруг нас шатёр из плотно стоящих камышей. Щупальце, наткнувшись на острые, как бритва листья и обрезавшись ретировалось, роняя крупные капли крови на разогретую солнцем гальку. А мы стояли с Кимой слившиеся в долгом поцелуе.
Я и забыл, как это волнующе, целоваться, а так на краю гибели… это было не передаваемо.
Гуральдий, разодрав тинтаклию и не найдя то, что искал вернулся во свояси. Кима разомкнула объятия и камыши, окружавшие меня, исчезли.
– Откуда ты знала, что сработает?
Кима разглаживала свои камышинки.
– Да я и не знала. Я просто испугалась, остальное получилось почти машинально. Яд Кракена самый сильный, но убивает очень медленно. Он словно переваривает тебя заживо. А потом Гуральдий просто проглатывает тебя, предварительно разломав все твои кости в своих объятиях. Ужасная смерть…
– А поцелуй, это тоже часть магии?
Кикимора засмущалась.
– Просто говорят поцелуй сына Адама может подарить истинный облик, а раз все одно помирать… – но решив, что сболтнула лишнего Кима сменила тему.
– Там жбан был и ведро. Неси сюда, смотри тут слизи то сколько, на целый замок хватит.
Да не стой ты истуканом собирай давай. Она ж высыхает очень быстро.
Сбор слизи и ее консервирование заняло нас почти до рассвета. А с зорькой Алой, на горизонте появились паруса. Двух мачтовая промысловая шхуна шла к логову на всех парусах.
– Магмары, не совсем те кого-то ждала, но времени у нас в обрез. – констатировала девушка.
– Магмары – это пираты?
– Нет, одна из местных рас населяющая Хаир. С хумами было бы легче, ты мог сойти за одного из них.
– А эти?
– Они постараются тебя убить и ограбить. Хотя хурмы тоже ограбили бы. Предложим им бочку слизи в замен за проезд. Морские добытчики не всегда кровожадны.
– А если драка неизбежна?
– Я буду биться рядом с тобой Уриил. Ты моя последняя надежда, привести этот мир в порядок.
Стоя на берегу и имея из всей одежды один топор, я чувствовал себя не очень уверенно, но спокойствие Кимы воодушевляло.
Увидив нас шхуна изменила курс и легла в дрейф у берега. А от неё отделилась шлюпка и направилась к нам.
Когда уже можно было различить перекошенные злобой, странные словно обтянутые обгоревшей кожей с огненно-красными прожилками лица этих самых магмар, мне вдруг стало очень стыдно за себя.
Я здоровый и сильный мужик, пусть и нагишом, это не повод прятаться за спиной хрупкой камышовой девушки.
Я, перехватив топорик в левую руку вытащил из костра головешку по увесистее. Дубина она везде дубина.
Подняв полыхающее полено с руку толщиной над своей головой, я шагнул на встречу гостям.
– А ты смелый хум… – буркнул седобородый моряк, обнажая широкий абордажный ятаган.
Не знаю, что на меня нашло, но я описал факелом дугу над головой вдруг ляпнул:
– Я не Хум, я Уриил, явившийся сюда по зову Адынеширай.
Магмары оторопели, толи от моей наглости толи от сказанного, но отступили на несколько шагов назад. Их руки все ещё сжимали эфесы оружия. Но замешательство уже пришло на смену агрессии. Это было видно по их лицам. Я усмехнулся, представив себя со стороны.