Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
– Танцуют все!
Весело было… Правда, не дрались – побаивались князя, знали, у того удар хорошо поставлен, прилетит так прилетит, мало не покажется! И правильно боялись – пьяных драк за столом Вожников не любил и порядок наводил самолично, дабы не обидеть разошедшихся сановитых выпивох: ведь одно дело, когда тебя слуги за шкирку выкинут, хотя бы и по приказу, и совсем другое, когда сам великий государь руцей приложится. То и за честь!
– Эх-ма, эх-ма! – наяривали музыканты.
Гуслями да рожками выли, ухали басовыми толстострунными гудками, стучали в бубны, барабанили в дискоритмах
Посадники Алексей Игнатьевич да Иван Богданович, а с ним старые бояре Мишиничи, хватанув винища, пустились вприсядку с молодыми боярышнями, ногами махали так, что Егор знаменитую песню про зайцев вспомнил и все, что потом воспоследовало. Витрины, правда, не били – за неимением чего-то подобного, но бокалы цветного муранского стекла… и местного стекла тоже – летели на пол регулярно.
Улучив момент, княгинюшка подсела к художникам, да сразу же и начала запросто, как у супруга любимого научилась:
– А что, парни, портрет нарисовать не слабо ль?
Похожие, словно близнецы-братья «волосатые хиппи» переглянулись:
– Чей портрет, великая государыня?
– Да мой, чей же еще-то? – фыркнула Елена. – А потом – и великого князя можно. Но сначала – мой. Так сможете?
– Да, княгиня великая, запросто! Мы в Милане учились и в Падуе. Не сомневайтесь даже, изобразим в лучшем виде.
– Лучше не надо, – княгиня скромно потупила очи. – Рисуйте, как есть – красивую. Оплата по готовности, ну и небольшой задаток – на кисти, краски и прочее. Знаю, во Флоренции по флорину в день платят, я же вам дам вдвое, каждому, только срок работы – месяц. Коли согласны, завтра приходите, по паре дюжин золотых получите.
Художники обрадованно переглянулись, но тут же сникли:
– А как же Святая Софья? Мы ж на нее подрядились?
– Подождет Святая Софья! – поднявшись на ноги, повела бровью Елена Михайловна. – С владыкой Симеоном – договорюсь.
Как только их высокородная собеседница отошла, парни чокнулись с такой силой, что едва не разбили бокалы:
– Белиссимо!
– Микеле в Милане помнишь? – выпив, шепнул один другому.
– Это пьяницу-то?
– Не, пьяница – это Никола, а Микеле – приказчик в банке.
– Ну?
– Так он как-то хвастался, будто по шестьдесят флоринов в год зарабатывает. А у нас-то за месяц столько выйдет! Вот повезло-то, братец, – теперь только работай. Ты – большой портрет, а я – медальоны.
Музыканты заиграли потише, разухарившиеся гостюшки вновь уселись за столы да продолжили славить хлебосольных хозяев – государей.
– Князю великому…
– Княгинюшке Елена Михайловне…
– Слава! Слава! Слава!
Егор поставил на стол большой кубок, закусил пряником – больше есть не хотелось вовсе, насытился, придется завтра жирок сбросить – побегать или кому-нибудь из дружинников организовать хорошую тренировочку.
Рядом, за спиной, кто-то покашлял. Вожников повернул голову и с неудовольствием глянул на поклонившегося Феофана, мажордома-тиуна:
– Ну что там еще? Опоздал кто, да теперь страшится войти?
– К тебе вьюнош один, господине. Говорит, по срочному делу, из самой Орды! А еще сказал, что, мол, князь великий знает его хорошо.
– Знаю? Из Орды… Гм… Он где сейчас?
– В людской ждет. Прогнати, сказать, чтоб завтра приходил?
– Ладно… Раз уж знакомый, так гляну быстренько.
Князь поднялся с лавки и, бросив жене: «Милая, я сейчас» – быстро пошел к дверям.
Дожидавшийся в людской молодой человек лет двадцати, в короткой желто-красной бархатной куртке, в европейских штанах-чулках шоссах, стройный, с копною русых волос, при виде князя поспешно снял берет с длинным пером и, поклонившись, сверкнул черными, как ночь, глазами:
– Княже!!!
– Азат! – князь Егор сразу признал своего ордынского друга-врага, несостоявшегося убийцу. – Ты что так нарядился?
– Я здесь в тайности, великий государь, – покусал губу молодой татарин. – И я нынче не я, а уста великой царицы Айгиль-ханум.
– Та-ак! Уста, говоришь? Ну, так не стой, рассказывай… да сперва сядь, испей вот кваску.
Нехорошее предчувствие охватило вдруг Вожникова, вот уж поистине – беда не приходит одна, точнее – одна плохая весть влечет за собой другую.
– Плохи дела, князь Георгий! – тихо промолвил Азат. – Подлые царевичи, сыновья покойного Тохтамыша, вновь подняли мятеж, их войска осадили столицу. Мало того – с севера идут ватаги разбойников хлыновцев. Мы не справимся без твоей помощи, великий князь! И время – дорого.
– Черт! – Егор, не сдержав эмоций, выругался. – Вот вести так вести. То один, то другие… Да что они, сговорились, что ли? Впрочем, очень может быть, что и сговорились. Господи… Час от часу не легче!
Глава 8
Трубы трубили поход
Лето – осень 1418 г. Русия – Любек
Князь Егор недолго думал, как быть. Собирать, сколь возможно быстро, войска, призывать под стяги верных вассалов, да идти выручать Айгиль, дабы не допустить возрождения у своих южных границ старой, разбойничьей и работорговой Орды – а именно такая она и будет в случае прихода к власти кого-нибудь из сыновей Тохтамыша, давних союзников Витовта. И без особой разницы, кто там будет – Кадыр-берды, Джабар-берды, Кепек… или даже – ежели жив еще – неуловимый Джелал-ад-Дин, самый яростный противник великого князя. Кстати, и давнего знакомца – царевича Яндыза нельзя сбрасывать со счетов, сей авантюрист и бродяга долго подвизался при дворе московского князя Василия, вполне может получить от него тайную поддержку… как и от Витовта. Впрочем, от Витовта – все они могут.
В поход, в поход! Немедленно! Пусть бьют боевые барабаны, призывно пусть трубы трубят! Тем более через Нижегородское княжество как раз по пути – заодно и разобраться там с претензиями Юрия Звенигородского к тамошним князьям. Лучше бы замирить, конечно, не хватало еще в собственных землях смуты. Черт! Хлыновцы еще, и эту вольницу усмирить надобно… хотя легче направить в нужное русло – пограбить, по старинному обычаю, богатые ордынские города, те, что отпали от великой ханши Айгиль и подались под алчные длани узурпаторов.