Ватерлоо Шарпа
Шрифт:
— Боже, спаси Ирландию! — Даже Харпер, который повидал все, что только может быть на войне, был поражен этим зрелищем.
— Боже, поторопи чертовых пруссаков, — сказал Шарп. Из долины доносился звук французских оркестров; какофония звуков, в которой узнавалась «Марсельеза».
— Они хотят заставить бельгийцев сбежать, — предположил Шарп, затем повернулся посмотреть на ближайший бельгийский полк и увидел страх на лицах юных солдат. Это была не их война. Они считали себя французами и хотели, чтобы Император снова стал их правителем, но судьба привела их сюда и поставила противостоять ему.
От одного холма до другого, на всех двух милях долины выстроилась французская армия. Французские пушки стояли колесо к колесу; Шарп попробовал подсчитать количество вражеской артиллерии, но сбился на третьей сотне стволов. И он даже не мог предположить, сколько там человек. Вся мощь Франции вышла в долину, чтобы сокрушить своего старого врага.
Звук вражеских барабанов заглушил громкий клич. Появился маленький человек на серой лошади. Он был одет в мундир полковника Императорской Гвардии: зеленый китель, красный с белым жилет и белые бриджи. Поверх всего был наброшен серый плащ. На шляпе с загнутыми кверху полями не было кокарды. Его Императорское Величество, Император Франции, поскакал вдоль своей армии и каждый приветствовал его радостным воплем.
Герцог Веллингтон пренебрежительно отвернулся от этого зрелища и сказал:
— Прикажите людям лечь.
Британцы и голландцы подчинились. Люди легли в траву на холме, они не видели врага и их не могли видеть вражеские артиллеристы.
Герцог поскакал по правому флангу своих войск. Не галопом, как его визави, а медленной рысью. Никто его криками не приветствовал. Его артиллеристы, размещенные на гребне холма, смотрели на Императора. Один лишь капитан-артиллерист, его орудие было заряжено, прищурился, затем обратился к герцогу, когда Император скакал прямо напротив его орудия.
— Разрешите открыть огонь, Ваша Светлость?
— Не дело командующим армиями стрелять друг в друга. Сохраните заряд для солдат, — и герцог поскакал дальше, даже не взглянув на Наполеона.
Герцог и его окружение миновали Шарпа и повернули к войскам, охранявшим открытый фланг позади Угумона. Ближайшими войсками оказался голландско-бельгийский батальон и они, увидев спускающихся со склона всадников, открыли огонь. Пули свистели вокруг герцога, но ни одна ни в кого не попала. Герцог повернул лошадь, а голландские офицеры закричали приказ прекратить огонь. Герцог с хмурым видом повернул и поскакал обратно к вязу, который был его командным постом.
Когда французы перестроились в боевые порядки, на долину хлынул короткий дождь. Французские пушкари заряжали пушки.
— Сколько времени? — спросил Шарп находящегося рядом офицера, командира батарееи гаубиц.
— Половина двенадцатого.
А если пруссаки не подойдут до часу? Шарп прикинул, как долго сможет британская армия противостоять такому войску, которое они только что видели. Полтора часа? Маловероятно.
Французы, видимо уверенные в том, что у них достаточно времени, не торопились начинать. Пушки, выстроенные в линию, огонь не открывали. Шарп вглядывался на восток, высматривая конных разведчиков прусской армии, но ничего не было видно. Он хотел бы иметь часы, чтобы следить за ходом времени.
— Сколько времени? — снова спросил он офицера.
Артиллерист невозмутимо откинул крышку часов.
— Без пятнадцати двенадцать.
Позади гаубиц сидели или лежали на мокром грунте британские солдаты. Некоторые курили трубки. Их фляги были наполнены ромом и джином, а в патронных сумках лежали сухие заряды. Ветер прекращался. Небо все еще было затянуто облаками, но они становились все менее плотными, и Шарп уже мог разглядеть проблески света. День был теплый, хотя одежда Шарпа была все еще влажноватая. Минуты текли медленно. Артиллерист щелкал крышкой от часов. Все молчали. Как будто вся армия затаила дыхание. Патрик Харпер наблюдал за парой жаворонков, летающих под облаками.
Вдруг выпалила французская пушка.
Ствол у пушки был еще холодный, поэтому ядро не долетело до британского холма. Ядро ударилось в долину, отскочило со всплеском грязи и уткнулось в землю неподалеку от вяза. Дым из пушки поплыл вдоль гребня французского холма.
Выстрелила вторая пушка. Это ядро также не долетело и плюхнулось в грязь, не причинив вреда. Герцог открыл часы и отметил время.
Через какое-то время выстрелила третья пушка. Ядро просвистело в сторону голландско-бельгийского батальона и упало, пропахав длинную борозду.
Три выстрела были сигналом Императора.
Двери в преисподнюю приоткрылись.
Глава 14
Граф Акбриджский, изготовившись к битве, поручил слуге принести поднос с серебряными стопками шерри. Когда выпалила первая пушка, граф махнул слуге рукой и смотрел, как тот разносит офицерам его штаба рюмки.
Граф дождался выстрела второй пушки, и, будто им предстояла охота на лис, поднял рюмку.
— Поохотимся на лиса.
Всадники выпили. Лорд Джон Розендейл с трудом подавил желание залпом проглотить спиртное.
Выпалила третья пушка. Лиса выбежала из норы, помчалась прочь и охота началась.
Все пушки на французском гребне открыли огонь.
Залп выглядел просто как извержение вулкана. Огромные клубы серо-желтого дыма заволокли гребень холма, и сквозь дым пробивались огненные молнии.
Через два удара сердца звук выстрелов пересек долину. Громоподобные раскаты объявили на всю Европу, что Император ведет войну.
Большинство пушек были заряжены гранатами. Холодные стволы не добили до позиций британцев и снаряды либо не взорвались, ибо грязь потушила запалы, либо взорвались в самой грязи, не причинив вреда. Только несколько снарядов срикошетило от склона, перелетело через гребень холма и упало среди батальонов, укрытых за гребнем.
Появились первые жертвы, немногочисленные, ибо чтобы убить многих, снаряду надо было взорваться в самом скоплении людей. Несколько снарядов были обезврежены шустрыми солдатами, догадавшимися и осмелившимися затушить запалы или выдернуть их из снаряда. Дым от первого залпа французских пушек откатился в долину, но после второго залпа вновь затянул весь склон. Выстрелы стали неравномерными, но постоянными. Стволы пушек нагревались, и снаряды летели все выше и выше. Некоторые перелетали через гребень холма и взрывались где-то в лесу, но изредка снаряд падал среди скрывающихся за гребнем людей. Разрывы звучали по-разному, это зависело от расстояния от снаряда до уха. Некоторые свистели звонко, как детский голосок, а некоторые — басом. Уже даже звуки заставили бельгийские части потихоньку начать отступать к лесу; к каждому раненому сразу подбегал десяток других, чтобы якобы отнести его в безопасное место.