Ватутин (Путь генерала)
Шрифт:
Советские войска, испытавшие небывалой силы удар вторжения, несмотря на успехи противника, готовы были к борьбе и на ряде участков успешно сражались.
Сохраняя управление, отходило с боями соединение генерал-майора Собенникова. Части полковника Голубева на второй день войны перешли у Таурогена в контратаку, нанесли поражение дивизии противника и гнали его 18 километров, устилая путь преследования вражескими трупами.
Противотанковая бригада полковника Полянского остановила танки противника южнее Шауляй, и все попытки противника ворваться в город с юга были парализованы советскими артиллеристами.
Поступали
Морозова сражались против семи пехотных и одной моторизованной дивизии врага.
Героически действовали танкисты Героя Советского Союза генерала Лелюшенко. Он сам всегда появлялся на опасных направлениях, водил своих танкистов в атаки.
В 1947 году, когда в городе Полтаве состоялся суд над военными преступниками, бывший командир танковой дивизии СС «Мертвая голова» Гельмут Беккер показал на суде: « В первый же час войны мы двинулись из Восточной Пруссии в Прибалтику, рассчитывая безостановочно идти к Ленинграду. Достигнув Двинска, дивизия вынуждена была остановиться. В этот день мы вели тяжелый бой, и поле боя осталось за нами, но мы заплатили очень дорогой ценой за победу. За всю войну во Франции дивизия не имела таких потерь. Я хотел узнать, как русские строят оборону, и со своими офицерами обошел поле боя. Мы увидели высокое искусство инженерных сооружений и особенно маскировки: подходя к самым огневым позициям, трудно было их заметить. В окопах у пулеметов и на огневых позициях батарей лежали стрелки и артиллеристы, не покинувшие солдатского поста и раздавленные нашими танками. Силу огня русской артиллерии мы узнали сразу. К этому прибавились действия танков KB и Т-34, против которых были бессильны немецкие танки T-III и T-IV. Здесь я впервые увидел, что русские закапывают танки в землю, и тогда их можно подбить только с ближней дистанции с большими для себя потерями».
После Великой Отечественной войны, когда открылись архивы германского генерального штаба, стало еще видней, что в те тяжелые для Советской Армии дни она не только проявила чудеса героизма, но нанесла врагу невосполнимые потери.
И все же героические, но разрозненные усилия наших войск не могли остановить противника.
Успех решало прежде всего правильное, твердое управление войсками.
С величайшим напряжением ждал Ватутин у телеграфа заключения Ставки на его доклад. Казалось, что минуты текут невероятно медленно... Наконец с аппарата Бодо поползла лента со знаками шифровки.
Командующим фронтом назначался генерал Собенников, начальником штаба фронта — генерал-лейтенант Ватутин. Впредь до прибытия Собенникова Ватутину приказывалось управлять войсками фронта.
Назначение молодого генерала начальником штаба фронта было проявлением к нему большого доверия — Ставка была согласна с его выводами и оценкой положения. Теперь он должен был в сражениях доказать свою правоту, оправдать доверие Ставки.
Докладывая Ставке, Ватутин ясно представлял себе, что и как нужно сделать, чтобы укрепить положение на фронте.
И в этот час снова завыли над лесом сирены, снова налетели бомбардировщики, снова — грохот разрывов. Перед Ватутиным в пыли и дыму вздыбились деревья, разметались палатки. Оказались разбитыми радиостанции. Лежали убитые штабные офицеры, которые должны были передать войскам приказы штаба — мысли и
В этот момент штаб увидел своего начальника. Он спокойно стоял во время бомбежки у палатки, потом поднял сброшенную, просеченную осколком свою генеральскую фуражку и стал отдавать распоряжения.
Прежде всего он потребовал навести порядок, в самом штабе. Все отделы, не осуществляющие непосредственного управления войсками, все лишние машины, обременяющие грузы было приказано отправить подальше, в тыл фронта.
Остающийся собственно штаб также переводился на новое место.
Но, несмотря на предстоящий переезд, Ватутин приказал здесь, в лесу, быстро построить блиндажи, отрыть щели, укрыть машины, — всем было дано понять, что где бы и на какой бы срок ни остановился штаб — людям надо создавать наиболее возможные условия работы и безопасности, и что в шалашах из веток, в палатках, поставленных на скорую руку, с телефонами, подвешенными на сучках деревьев, штаб фронта больше не будет работать ни часу.
Ватутин объяснил, что штаб в любых условиях должен являть собой образец организованности и порядка.
Расположить штаб фронта на новом месте было в тех условиях не простой задачей.
Он должен был находиться в таком удалении от войск, чтобы ему не угрожали прорывы танковых дивизий противника, чтобы колебания линии фронта не заставляли его переезжать с места на место: незыблемость положения штаба — одно из важнейших условий стойкости войск. И в то же время штаб должен был быть расположен близко к войскам, — так легче управлять.
При неустойчивой обороне близость линии фронта, несомненно, опасна, но Ватутин шел на это, потому что верил в скорое укрепление обороны, в то, что безопасность штаба будет гарантирована стойкостью войск.
Все силы, все средства обратил Ватутин на установление надежной связи с войсками. Он верил, что и войсковые штабы ищут связи со штабом фронта и что скоро эта связь должна надежно сомкнуться. Все радиостанции штаба фронта устанавливали связь с рациями армейских штабов, и когда она нарушалась под ударами вражеской авиации, неутомимые радисты снова ее восстанавливали.
На одном из новых командных пунктов авиация врага снесла всю деревню, где расположился узел связи, но через полчаса уже работала связь запасного командного пункта, своевременно подготовленного по приказанию Ватутина.
Офицеры оперативной связи штаба фронта пробивались к нашим частям, устанавливали живую связь, ориентировали войска в обстановке, доносили Ватутину о положении войск.
Герои-летчики, несмотря на превосходство в воздухе истребителей противника, бесстрашно летали днем и ночью на «У-2», садились среди боевых порядков наших войск, передавали распоряжения штаба и под огнем вражеских минометов взлетали с донесениями штабу фронта.
Туда же, к войскам, были направлены и генералы, прибывшие с Ватутиным из Москвы для укрепления штабов.
Это были опытные, высокообразованные, смелые командиры. Некоторые из них работали до войны преподавателями в военных академиях, а здесь встречали своих учеников, и на полях сражений держали экзамен учителя и ученики. Некоторые из генералов тут же становились во главе войск, принимали на себя руководство штабами. Ватутину нужно было, чтобы такие именно люди, не поддающиеся тяжелым впечатлениям отхода наших войск, трезво оценивали и докладывали ему обстановку.