Вайдекр, или темная страсть (Широкий Дол) (др. перевод)
Шрифт:
— Он — хороший человек, — говорила мама, глядя на Джона, обнимающего одной рукой талию Селии и смеющегося вместе с Гарри.
— Я тоже так думаю. — Я посмотрела туда же.
Джон, почувствовав мой взгляд, оглянулся и с деланым испугом убрал руку с талии Селии.
— Мне следует помнить, что теперь я обручен, — рассмеялся он. — Селия, вы должны простить меня. Я забыл о своем новом статусе.
— Когда же вы станете женатым человеком? — мягко поинтересовалась она. — Беатрис, ты планируешь долгую помолвку?
— Разумеется, нет, — не раздумывая, ответила я. Затем я помолчала и взглянула на Джона. — Собственно, мы еще не обсуждали
— О, если теперь овцы будут диктовать мне мою семейную жизнь, то, боюсь, мне трудно будет им угодить, — иронически заметил Джон.
— Наверное, вы захотите дать бал и свадебный ужин в Вайдекре? — Мама уже воображала себе подвенечное платье, подружек невесты и пир в поместье.
— Нет, — решительно заявила я и взглянула на Джона. — Все будет очень спокойно. Я не хочу устраивать шумиху. Мне бы хотелось, чтобы это произошло достаточно скромно и быстро.
Джон кивнул, молчаливо выражая свое согласие.
— Все будет как ты захочешь, — дипломатично произнесла Селия. — Но может, хотя бы маленький праздник вы все-таки устроите, Беатрис? Только для нашей семьи, и семьи Джона, и ваших с ним лучших друзей?
— Нет, — непреклонно стояла я на своем. — Я знаю, что мода изменилась, но мне по душе старые обычаи. Я хотела бы проснуться утром, надеть нарядное платье, поехать в церковь, обвенчаться с Джоном, вернуться домой к завтраку, а после обеда поехать осматривать поля. Мне не нравится эта всеобщая суматоха, когда дело касается только двоих.
— Я того же мнения. — Джон поспешил мне на выручку, почувствовав, что я в ней нуждаюсь.
— Они правы. — Гарри сохранял традиционную лояльность. — Мама, Селия, не спорьте. Беатрис — известная приверженка дедовских обычаев. Пусть будет, как она хочет. А бал мы можем устроить на Рождество.
— Ну хорошо, — отозвалась мама. — Будь по-вашему. Я согласна и на рождественский бал.
Она послала мне улыбку, а будущий муж ее дочери с самым галантным видом поцеловал ее руку.
— А сейчас, — Селия перешла к наиболее интересному вопросу, — мы должны подумать, как лучше приспособить западное крыло для вас двоих.
Тут я уступила сразу.
— Как захотите. — Я подняла руку, словно сдаваясь. — Но только, пожалуйста, чтобы там не было китайских пагод и драконов.
— Конечно нет, — заявила Селия. — Китайский стиль сейчас совершенно не в моде. Для тебя, Беатрис, я, пожалуй, устрою турецкий дворец.
И так, в поддразниваниях и легких уступках, мы с Джоном начали нашу совместную жизнь, и его переезд к нам обошелся без ненужной суеты, для нас оборудовали лишь роскошную спальню, гардеробную и кабинет для его книг и лекарств. А также, разумеется, поставили дополнительное стойло в конюшне для бесценного Коралла.
Но мы все-таки решили совершить свадебное путешествие, совсем небольшое, всего на несколько дней. Тетка Джона жила в Пэгхеме, и она уступила нам на время свой дом. Это оказался очаровательный маленький особняк с садиком.
— Это не поместье, — объяснил Джон, проследив за моим взглядом из окна гостиной, — просто дом в саду. Так что не планируй здесь своих нововведений.
— О, что ты, это Гарри у нас ратует за новые методы, — возразила я, без извинений возвращаясь к столу, за которым Джон потягивал свой портвейн, а я лакомилась засахаренными фруктами. — Мне только кажется, что если бы поля здесь не были такими короткими, то вспахивать их было бы гораздо быстрее.
— А
— О небеса! Конечно! — воскликнула я. — Разворачивать лошадь с плугом отнимает очень много времени. Я бы хотела, чтобы поля шли полосами, ровными длинными рядами, тогда лошади могли бы работать без остановок.
Джон открыто рассмеялся, глядя на мое сияющее лицо.
— Прямо до Лондона, правда?
— О, что ты! Это Гарри хотел бы иметь так много земли. Все, что мне нужно, — это процветающий, хорошо ухоженный Вайдекр. Богатые угодья, конечно, хороши, но при этом появляются новые работники и новые проблемы, а их еще надо изучить. Гарри покупал бы землю ярдами, будто это домотканое полотно. Для меня же она все равно оставалась бы чужой.
— Как это? — не понял Джон. — Разве земля отличается от других вещей, Беатрис?
Я вертела в пальцах тонкую ножку моего бокала.
— Едва ли я смогу это объяснить, — медленно ответила я. — Это просто какое-то колдовство. Будто каждому из нас предназначено жить в каком-то определенном месте. Он может никогда не оказаться там, но, однажды увидев эту землю, он сразу узнает ее, будто искал ее всю жизнь. И тогда он скажет: «Наконец-то я здесь». — Я помолчала, понимая, что не в силах выразить словами свои чувства. — Едва я увидела Вайдекр, — это случилось годы назад, когда папа посадил меня, маленькую, к себе на лошадь, чтобы показать мне землю, — как в ту же секунду я полюбила его. Для Гарри это могла бы быть любая земля, любое место. Для меня же это только Вайдекр, Вайдекр, Вайдекр, то единственное место в мире, где я могу приложить ухо к земле и услышать, как бьется его сердце.
Я замолчала. Сказав больше, чем намеревалась, я почувствовала себя глупой и как будто разоблаченной. Мои пальцы все еще сжимали бокал, и я не отрывала от него глаз. Джон накрыл мою руку своей широкой ладонью.
— Я никогда не увезу тебя отсюда, Беатрис, — сказал он нежно. — Я понимаю, что вся твоя жизнь действительно здесь. Видимо, для тебя настоящая трагедия, что не ты наследница этой земли. Но мне кажется, что ты необходима Вайдекру. Я повсюду слышу, как хорошо ты управляешь поместьем и как благотворно ты влияешь на планы Гарри, чтобы они действительно приносили пользу. Я слышал также, как ты, никогда не занимаясь благотворительностью, всегда оказываешь своим работникам помощь, как люди и земля расцветают от твоих забот. Но мне становится так жаль тебя… — Я вскинула голову в инстинктивном возражении, но Джон обезоружил меня мягкой улыбкой. — Потому что твой возлюбленный Вайдекр никогда не будет принадлежать тебе. Я никогда не встану между тобой и твоей страстью, но мне, да и никому другому, никогда не сделать эту землю безраздельно твоей.
Я кивнула. Фрагменты головоломки постепенно складывались в одно целое. Понимание Джоном того, что Вайдекр означал для меня, заставило его согласиться жить в нашем доме. Он знал, что мы можем быть любовниками, знал, что мы можем пожениться. Он знал, что его главное преимущество в том, что у него нет своего дома, в котором он заставил бы меня жить. Кроме того, он знал, что от его улыбки мое сердце бьется чаще, а его прикосновение заставляет меня трепетать.
Мне никогда не доводилось провести с любовником всю ночь, без боязни наступающего утра. И наши ночи, в блаженстве ласк, вина, разговоров и смеха, делали меня такой счастливой, как никогда в жизни.