Вблизи Софии
Шрифт:
Ребята!.. Таня уже заранее смущалась при мысли о Момчиле. Да и о других. О Петре с поседевшими волосами, о Тодоре, проводившем ее недоверчивым и насмешливым взглядом, и долговязом, как шест, Недко, не обратившем на нее ни малейшего внимания, когда она при первой встрече сказала, чтобы они всей бригадой ждали ее.
Таня сунула под мышку книгу в черном переплете и отправилась к Момчилу в бригаду. Она шла медленно, словно стараясь отдалить ту минуту, когда войдет к этим рабочим.
С бьющимся сердцем девушка постучалась в дверь общежития. Открыв ее, приостановилась на пороге, снова
— Тебе чего, девочка? — спросил он, не выпуская из рук ложки.
Если она струсит, значит, ни на что вообще не годится. Сейчас она испытает свои силы. Таня набрала в легкие побольше воздуха, призвала на помощь все свое мужество и с притворным спокойствием и важностью произнесла:
— Пришла вести кружок. Ведь парторг предупредил вас. И я вчера заходила, вам напоминала. Все товарищи тут? Тогда я начну.
Таня говорила, чтобы только выиграть время и хоть немного успокоиться. Казалось, еще немного — и она расплачется.
Момчил ничего не ответил. Таня окинула взглядом комнату, надеясь хоть у кого-нибудь встретить сочувствие. Большинство кроватей пустовало. Из тех, кто был дома, некоторые приподнялись, с удивлением разглядывая девушку. У окна пожилой мужчина в очках чинил домашние туфли. Он посмотрел на Таню поверх очков и снова склонился над иглой.
Момчил тоже продолжал варить обед, будто в комнате все было по-старому. Вот он положил ложку на крышку, подошел к шкафу у дверей, достал пакет и набрал в горсть несколько стручков красного перцу. Высыпав перец в бурлящую фасоль, он снова плотно накрыл кастрюлю и только теперь взглянул на девушку.
— Какой еще кружок? Какое чтение? Ты сама видишь, сколько нас тут. Я сказал им, но почти никто не пришел. Не интересуются люди. Кто устал, а кто пошел стаканчик пропустить. Их дело.
Таня прервала его:
— Знаю, видела их. Не нашли другого времени! Ведь я вчера затем и заходила, чтобы предупредить вас.
— Может, и предупредила, да все равно некому слушать. Не для того мы тут, чтоб читать. И в селе есть кому нам почитать. А мы приехали денежки зарабатывать.
Девушка опять хотела возразить, но слова застряли в горле. Зачем настаивать? Лучше уйти. Скажет парторгу, что не может справиться, и все. Но ведь парторг говорил ей: «Знаю, трудное это дело, однако уверен, что никто лучше тебя не сможет. Ты умеешь говорить с людьми, хорошо читаешь, и упорства тебе не занимать. Если у тебя выйдет — это будет успех для всего строительства».
Маленький, коренастый рабочий в упор разглядывал Таню, почесывая за пазухой. Какой-то весельчак подал голос:
— Эй, Ганчо, что у тебя там? Вошь нашел? Так убей ее. Никто на тебя в суд за убийство не подаст, не бойся…
Девушка прижала книгу к груди, словно ища в ней опору, и сказала, стараясь говорить твердо:
— Видно, товарищ бригадир, не одну меня не слушаются, а и вас тоже. Нигде не видела я такой грязи и беспорядка, как здесь. Зайдите в соседнее общежитие — любо-дорого посмотреть. А вам дали пружинные матрацы, новые одеяла, по тумбочке каждому — и во что вы все это превратили!
В
Киро не раз видел эту девушку на молодежных собраниях, встречал и на работе. Вечно она куда-то спешит, всегда такая веселая и озорная. И глаза у нее как у ребенка, который вдруг увидел что-то новое и хочет все узнать, все понять.
А вот теперь она была больше похожа на маленькую девочку из сказки, повстречавшую страшного великана. Пусть только посмеет бригадир ее обидеть! Но Момчил и не думал ее обижать — он просто не обращал на нее внимания. Зато решил поднять перепалку долговязый Недко, расхлябанный и неряшливый парень:
— Ты чего тут всех поучаешь? Кто хочет, пусть читает. Пожалуйста! А меня насильно не воспитаешь. Захочу выпить — пойду и выпью, захочу отдыхать — буду отдыхать. От земли не видно, а туда же — коммунистка, пришла бахвалиться…
Все промолчали. Тодор сдвинул очки, опять взглянул поверх них, не выпуская из рук туфли. По широкому лицу Момчила скользнула снисходительная усмешка. Петр, скрестив ноги, недовольно прищурился. Киро отбросил книгу, прислонился к стене и, нахмурив густые брови, крикнул:
— Не смей обижать девушку! Не хочешь слушать — не надо, никто не заставляет. Она не по своему делу пришла. Ее послали. И мы… я… может, я хочу ее слушать…
Паренек смутился и не нашелся, что дальше сказать. До сих пор он никогда ни во что не вмешивался, поэтому все сразу же повернулись к нему, и это еще больше его смутило. Один Недко продолжал лежать, вытянув ноги в шерстяных носках. Он насмешливо процедил:
— Ах, вон оно что! Значит, девчонка к тебе пришла? Ясно. А мы-то тут при чем? Скатертью дорожка — идите, любезничайте. В добрый час. Кустов везде сколько хочешь.
В поднявшейся суматохе никто сразу не мог разобрать, что произошло. Киро очутился перед кроватью Недко, который отбивался кулаками. Тодор бил туфлей то одного, то другого, пытаясь их разнять. Петр что-то быстро говорил, но его не слушали. В дверях столпились любопытные, прибежавшие из других комнат. Темноглазый Дурхан, обычно молчаливый и стеснительный, сейчас громко кричал:
— Ты девушку не обижай! И Киро оставь в покое…
Весь этот гвалт перекрыл громовой бас Момчила:
— Перестаньте сейчас же или убирайтесь вон из комнаты и из бригады! Чтоб этого больше не было! Так и знайте: девушку послали к нам, и мы ее принимаем. Кто не желает — вот дверь…
Один за другим все расселись по своим койкам. Наступила тишина.
Тане пододвинули стул, и она наконец смогла сесть. Разозленный Недко демонстративно накрылся одеялом с головой. Остальные тоже избегали смотреть на нее. Один только Киро не сводил с Тани глаз. Ласково улыбнувшись ему, она стала рассказывать содержание книги «Покоренная река».
— Я долго думала, какую нам лучше взять книгу. И выбрала эту — ведь так много общего между нашим строительством и тем, что описывается в романе… — бодро начала девушка, но очень скоро заметила, что никто, кроме Киро, ее не слушает.