ВЦ - 2
Шрифт:
Опять блин засветился. Ну, зато аплодисменты от руководства школы. Может и пригодятся когда.
К этому шагу приготовился Вовка. Всё на тоненького. Всё от одной особы женского пола зависит, а женщины они … женщины. Во, как Сенека сказал, записать куда надо. Операция многоходовая. И главное во всех этих ходах то, что никто из ходоков не должен догадаться, что его ведут.
После тренировки с молодёжкой «Динамо» Фомин позвонил из телефона в кабинете Якушина в квартиру Аполлоновых. Надеялся, что взрослая часть семейства работу
— Квартира Аполлоновых, — чуть приглушённый расстоянием, но вполне узнаваемый голос.
— Наташик, привет, тут с тобой поговорить хотят.
— Фомин, Вова. Здравствуй. Кто со мной хочет поговорить?
— Парень один.
— Ты там вообще с ума сошёл? Какой такой парень? Фомин, это что, ты там сводничеством занялся? — А злости сколько. По ходу переборщил.
— Наташик, вот вечно ты, я пошутить хотел. Я тот парень.
— Сам ты, Фомин дурак и шутки у тебя дурацкие! — Это ведь из фильма какого?
— Не сердись, золотце, я тут со стадиона, тренировка кончилась, хочу заехать к тебе, английский проверить. Неделя ведь прошла.
— Золотце? Тебе шайбой в голову попали?!
— То есть не ехать?
— …
— Ладно. До свида…
— Приезжай. Только мне через час во дворец пионеров, Ленку забирать.
— Вместе заберём.
— Хм, тут … Ладно, интересно будет посмотреть.
Почти час и добирался. Сначала метро, потом ещё две остановки на трамвае. Прекрасная девятиклассница была в том синем платье, что и на концерте. То есть, надо понимать, оно парадное и его надели ради Вовки. А говорит — дурак.
— Долго, уже идти скоро. Раздевайся быстрей.
Выпрыгнул из валенок, и пальто само на вешалку повесилось.
Вовка прошёл за Натальей в комнату и осмотрелся. Его ленточки с английскими словами торчали отовсюду и кроме того появились новые, легко заметить. Он писал на вырванном из тетрадки по математике листе в клеточку, а новые были из более плотной белой бумаги, наверное, из альбома для рисование лист изъяли.
— Смотрю, новые бумажки появились. Выучила старые?
— Выучила. Наверное, тебе спасибо нужно сказать? — улыбнулась краешком губ, и родинка над губой чуть дрогнула. Красивая. Не родинка, а хозяйка, хотя, и родинка.
— Значит, пришла пора выполнить и мне своё обещание.
— Какое? — и одну бровь слегка приподняла и изогнула, как вот это некоторые делают?
— Поцеловать тебя. — И чувствуя, что сейчас на неприятие наткнётся, Фомин быстро продолжил. Главное ведь запал из пушки вынуть. — Существуют четыре вида поцелуев. Сказать каких?
— Математик и теоретик? — фыркнула.
— Первый — это «бабушкин», в лобик, поглаживая по русым волосикам. — Клыки спрятала. — Второй — это «дружеский». Производится в щёчку, при этом своей щекой касаясь щеки оппонента, и обязательно нужно похлопать по плечу дружески в конце. — Опять попыталась улыбнуться, не теряя лица. — Третий — это «платонический». В носик. Руки в этом случае просто лежат на плечах красавицы. — Вот теперь улыбнулась, и глаза зелёные перестали быть кошачьими с вертикальным хищным зрачком. Человеческими стали, в которых можно своё отражение увидеть. — А четвёртый — это «романтический» в уголок губ, и руки в данном случае лежат на талии, даже чуть сжимая её, чтобы девушка не взлетела случайно и не упорхнула.
Засмеялась. Даже не хихикнула, а именно засмеялась, всю комнату наполнив колокольчиками и весной. Стоять бы с закрытыми глазами и слушать вечно. Как, всё же, хорошо быть молодым.
— Тебе бы Фомин стихи писать. А ну, да, ты же пишешь.
— Да, где мне, — и чуть-чуть ближе подошёл.
Не отстранилась, стояла глазами зелёными в его синих купаясь. Из-за разницы в росте чуть на цыпочки встав.
— Так какой ты из четырёх выбираешь. Нет, не говори, давай я угадаю, — Вовка потянулся к талии, и крепко обхватил её, чуть выше приподнимая девочку на носки, притянул к себе, и когда она зажмурила глаза, даже чуть вытянув губы, чмокнул в носик. И не отпустил.
— Не правильно ты угадал, Вова. Я выбрала «бабушкин»… — хриплым голосом.
Пятым поцеловал в мягкие розовые губы. Ох, как хотелось по настоящему, но пересилил себя взрослый Фёдор Челенков, боясь напугать девочку, которая целуется точно первый раз в жизни. Со сжатыми губами.
Не трепыхалась, стояла, голову запрокинув, и снова глаза закрыв. Всё, скомандовал себе Вовка и поставил Наташу на землю, и опустил туда же. Она ещё секунд десять стояла с закрытыми глазами, а потом распахнула их, залив весь мир зелёным светом.
— Это и был «бабушкин», — чтобы разрядить обстановку, — кто их гормонов знает, куда понесут.
— Фу. — Наташа, мотнула головой. — Ты врун, Фомин. Сказал, английским заниматься будем.
Вовка глянул на ходики висевшие на стене, ещё минут десять.
— Чего врун, вот хотел тебе фразу одну на английском сказать. «Ай, ван ту кис ю».
— Всё? Это всё, что ты знаешь на английском? — бровки сдвинула.
— You have no idea how badly I want to kiss you right now.
— Гад. Опять что-то пошлое.
И вдруг подошла и чмокнула в щёку.
— Пошли. Пора за Ленкой ехать.
Оделись и вышли из подъезда. Вахтёр — консьерж — бывший милиционер записал в журнал. Строго всё. Десять минут назад пускать не хотел. Набрал квартиру поинтересовался, ждут ли гостей.
Только отошли от подъезда, как навстречу из подворотни на свет божий выбрались трое парней. Один чуть ниже Вовки и коренастый, крепко сбитый такой, а двое пониже и пожиже. Прихлебатели. Банда, мать их. Нет. Не банда, вон как прилично одеты.
— Привет, Наташа, это кто? — коренастый перегородил Фомину дорогу.
— Познакомьтесь, мальчики. Это — Вова Фомин, он — хоккеист из «Динамо».
«Мальчик» оценивающе глянул на Вовку и решил обострить.
— Иди, давай, хоккеист на тренировку.
— Неожиданно, я думал, автограф попросите, — усмехнулся Вовка.
— Клоун что ли? Иди отсюда, в цирке народ смеши. — Коренастый сделал шаг вперёд.
— Толик, ну-ка прекрати! — Аполлонова втиснулась между ними.
— Уйдёт, прекращу, — попытался сдвинуть Наташу парень.