ВЦ - 2
Шрифт:
Отлично-то как, обрадовался Фомин, бегло пролистав дневник. Ему нужно было узнать, что у Натальи с Историей. С Историей у старшей Аполлоновой было как раз то, что и требовалось Вовке. Спорная между пятёркой четвёркой.
— Наташа, совет хочешь, только ни кому не говори, что я тебе подсказал.
— Заинтересовал. Секреты я люблю. Сейчас покормлю вас с Ленкой, и пойдём ко мне в комнату, расскажешь.
— Эх, вкусно как, и добавку бы съел, да не лезет уже. Нас ведь кормили в столовой в обед, — отодвигая пустую тарелку, похвалил хозяйку Вовка.
— Говори, — когда закрылись в комнате. Лену посадили в зале уроки делать. Бесёнок, может и подслушивает, но секрет не страшный, просто не нужно, чтобы потом генерал-полковник Аполлонов связал вместе несколько совпадений.
— Напиши доклад по Истории, у вас ведь сейчас проходят революцию, вот напиши доклад, как буржуи
— Интересный ты семиклассник, Вова. Где только таких выпускают? Только в Куйбышеве?
Хорошо. Идея мне нравится. Поможешь написать?
Есс! Именно на этой просьбе всё и строилось.
— Конечно. Только ты попроси отца … Подожди, — видя, как вскинулась девушка, усадил её назад в кресло Вовка, — Ты ему скажи, что хочешь такой доклад написать, чтобы он позвонил в Ленинскую библиотеку и там подобрали материал.
— Ага. А я-то гадаю, где можно такие данные взять. Поговорю. Только, чтобы ты со мной пошёл, — что и требовалось доказать.
— С радостью, с огромной радостью, радость моя.
По потерянным очкам «ЦДКА» (Центральный Дом Красной Армии) шёл на первом месте, у них только одно поражение от «Спартака». На второе место после разгрома этого самого «Спартака» поднялось с третьего Динамо (Москва), красно-белых туда опустив. При этом у «Динамо» есть поражение, которое уже не исправить. За пару дней до того, как Аполлонов забрал Вовок из Куйбышева москвичи проиграли на выезде матч своим одноклубникам в Риге. По тем же потерянным очкам Рижские динамовцы, проигравшие «ВВС» и «ЦДКА», уже лишь теоретически могут претендовать на медали. Нужно в гостях выигрывать у тройки сильнейших, что из области фантастики.
Вот сегодня в очной встрече с армейцами московские динамовцы могут переместиться на первую строчку, чуть меньше, чем через месяц вторая встреча, именно в ней, скорее всего, и будет определён чемпион страны.
Составители календаря предполагали, что матч будет зрелищным и важным, а потому, чуть сдвинув его из общей сетки, перенесли на воскресенье и на два часа дня двадцать пятого января 1948 года. Крещенские морозы отгремели, уступили место солнечной и чуть морозной погоде. Днём держалось в районе минус пяти градусов, ночью из-за ясной погоды слегка подмораживало. Матч, был не Динамо — ЦДКА, а ЦДКА — Динамо, но из-за того. что с площадками всё плохо, оба матча должны пройти на малом стадионе «Динамо».
Руководство стадиона отреагировало на критику в газете «Советский спорт» и озаботилось доставкой снега на восточную «трибуну» для продолжения тех самых ступенек, что настроили энтузиасты. Они же (энтузиасты) вчера вечером после работы достраивали из снега эту часть трибуны. Пришли люди, отработав на производстве или отсидев уроки в школе, со своими лопатами и часа три кидали, и утрамбовывали снег. Кроме восточной снежной трибуны, руководство «Динамо»? в основном усилиями Аполлонова? навозило снега и на северную часть хоккейного корта. Тут уже днём нагнанные солдатики построили трёхуровневую трибуну. Для себя. На матч пришло пару тысяч солдатиков внутренних войск.
Вовка, который Третьяков, мандражировал. Палец на правой руке почти зажил и ловушку у него никто не отнимет в этот раз, но ведь ему играть предстоит против легендарного Всеволода Боброва. Который один шайб забивает за игру больше, чем все остальные игроки ЦДКА вместе взятые и чуть ли не больше, чем динамовцы забили в этом сезоне. А ведь рядом ещё и Тарасов будет. Тот тоже меньше двух шайб за игру не забивает. Потому и трясся. Вратарь первым переоделся в свою «броню» и выкатился на лёд, размяться. Хотел побыть в одиночестве и успокоиться. Ни того, ни другого не произошло. В одиночестве?! До матча ещё добрых полчаса, а на тех трибунах, что люди сами сделали из снега, уже собралось несколько тысяч человек. Вовка Третьяков замер у борта. Его заметили, народ на трибунах колыхнулся. Несколько человек засвистело, и вся многотысечеглазая масса народа теперь смотрела на него. Скорее всего, половина ещё не видела нового вратаря «Динамо» с его шлемом и сетчатой маской, с огромным блином, в специальных из фанеры и жести, изготовленных щитках. Он резко отличался от тех вратарей в кепках или в лучшем случае в танковых шлемах и щитках, позаимствованных из "русского" хоккея и никак не спасающих, ладно, почти никак не спасающих от попадания летящей со страшной скоростью шайбы. Пока этих вратарей спасало только то, что поднять специально шайбу нападающие в «канадском» хоккее ещё не умели, а если у них это получалось случайно, то шайба летела бабочкой, и удар был не сильный. Исключения случались, поднялась же шайба и сломала ключицу основному вратарю московского «Динамо» Павлу Забелину. Возможно, такая шайба причинит серьёзный ушиб и ему, но кость точно не сломает. На месте, где под кожей прощупывается ключица, находятся наплечники из фанеры и жести, и дополнительно прокладка из войлока. С непривычки всё это чуть сковывало движения, но за пару месяцев, что Вовка носил эту амуницию, он уже сросся с ней, как со второй кожей.
Народ свистел всё громче и даже завывать начал. Изредка слышались крики «Ура!» и «Динамо» даёшь!». Третьяков совсем разволновался и даже хотел уйти назад по проходу в раздевалку, но тут стали выкатываться на корт и другие игроки «Динамо». Чуть отпустило молодого вратаря, а когда в своей броне и маске выехал Вовка Фомин, то Третьяков успокоился окончательно. Он сделал пару кругов по площадке и стал в ворота. Нет, никто по нему с ходу бросать шайбы не начал, тем более, что пока их и не было на площадке. Вовка проделал несколько упражнений по вставанию с колен и выкатыванию из ворот, продемонстрировал и езду назад. Неожиданно для него зрители опять начали свистеть и даже аплодировать. Третьяков опять стушевался, приняв это на свой счёт, но оказалось, что зря попытался пройти те самые «медные трубы». Под их свирепый рык на площадку из прохода выкатывалась тройка нападения ЦДКА Бобров-Тарасов-Бабич. Который из них, видел же фотографию в газетах и в столовой завода «Динамо, но там все одеты были, по-другому выглядели. То есть, вон тот невысокий и не слишком здоровый человек без головного убора и есть легендарный Всеволод Бобров.
Вовка Фомин Боброва видел в той жизни. Более того, читал в интернете, что в этом году случится серьёзное несчастье с легендой. Может быть, именно в этом матче. Сева ударится о борт, и у него случится инфаркт. Самый настоящий. Из-за чего до конца жизни Бобров испытывал сердечную недостаточность. Играл, через не могу, и через нельзя. А потом будет жечь своё больное сердце, работая в ЦДКА тренером. И в результате умрёт в пятьдесят шесть лет. Правда, не сердце будет тому виной, а тромбоз. Кто виноват или что? Причин у тромбоза несколько. Малоподвижный образ жизни? Это у Боброва?! Повышенная свёртываемость крови. Надо больше пить. Нет, не водки. Воды. Чтобы кровь не густела. И одной из причин считается курение. Смолил чуть меньше Яшина. С курильщиком Яшиным Вовка уже полторы недели борется. С Бобровым, в смысле курильщиком, будет не в пример сложней.
Грозный нападающий ЦДКА проехал мимо Фомина. Без шапки, без малейшей защиты, в спортивных штанишках, ветром даже продуваемых и шерстяном свитере. Ну, хоть краги, но и они не защита от удара клюшкой или шайбой. Видимость одна. Щупленький маленький юноша по сравнению с одетым в броню Вовкой. Сантиметров на пять ниже ростом и без наплечников, вмонтированных в нагрудник, совсем не богатырь. Тарасов с Бабичем, проехавшие следом, совсем игрушечные. Даже неудобно стало.
Проехали, сделали круг по стадиону и вернулись. Подкатили к Вовке. Нагрудника и другой защитной амуниции на Вовке ведь почти не видно. Сверху на нагрудник надета майка широкая с самолично пришитой ещё в Куйбышеве эмблемой «Динамо». Мать сшила, когда Вовку перевели играть за местное «Динамо». Ракушку прикрывают сшитые Светой (не хватает сейчас) по заказу из шерстяной плотной ткани просторные длинные почти до колен трусы. Что можно увидеть из непривычной для 1947 года экипировки? Специальные щитки из войлока и жести спрятаны под гетры. Их видно, сквозь гетры выступают, но до разглядывания ли чужих ног во время хоккейного матча. На виду коньки с наращёнными задниками и язычком, и пришитыми ещё в Куйбышеве высокими, как коньки у фигуристок, голенищами что ли. Самое главное это шлем с решетчатым забралом, как у вратаря. С медициной сейчас швах и получить шайбу в лицо не хотелось. Вон половина хоккеистов с железными зубами, а ведь только второй год играют в СССР в «канадский» хоккей, значит, удар мячиком в русском, тоже сказывается на количестве и материале зубов. А ещё у половины хоккеистов губы порваны и плохо (неровно) срослись, буграми. Не хотелось Фёдору Челенкову так выглядеть, вот сидел на работе и дома шлем изобретая. Пластмассы нет. Обшивал, чем попало, танковый чуть обрезанный шлем, купленный на барахолке в Куйбышеве.