Вдова
Шрифт:
— Давай сюда твои документы! — повернулась Пегги к Квику. И вдруг представила себе, какой смешной она выглядит в глазах этого блондинчика, спокойно курившего сигарету. А Чарлен, невозмутимая и равнодушная, вела себя так, словно спектакль, который разыгрывала мать, не имел к ней никакого отношения.
— Вы случайно не из полиции? — поинтересовался Квик.
— Негодяй! Ты обо мне еще услышишь! Чарлен, ты готова?
— Почти.
— Лон, — обратился к девушке Квик. — Хочешь я ее выведу?
— Не надо. Я сама все улажу.
Ошеломленная Пегги не верила своим ушам. Господи!
Она машинально взяла протянутую Квиком сигарету, но тут же опомнилась и, швырнув ее на пол, выбила у него из рук пачку.
— Вам повезло, что вы ее мать, — сказал Квик улыбаясь.
— Я готова, — повернулась к ней Лон.
Пегги широко распахнула дверь. Дочь не спеша подошла к Квику, обвила его шею руками, что-то зашептала на ухо. Квик одобрительно кивнул и поцеловал ее в нос. Это было уж слишком! Пегги в эту минуту показалось, что она попала на неизвестную планету, где существовали неизвестные ей законы и правила игры, где ее воля и желания ровным счетом ничего не значили.
— Да идешь ты наконец? — зашипела она на Лон.
Ничего себе положеньице! Вместо того чтобы показать свою власть, она растерянно стоит и ждет, когда ей позволят уйти.
Мать и дочь вышли в коридор, пропахший вареной капустой.
— Иди впереди! — командовала Пегги. — С завтрашнего дня ты уже никуда не выйдешь.
Лон пожала плечами и стала спускаться по лестнице. А Пегги, двигаясь за ней шаг в шаг, не могла отделаться от мысли, что она не лучшим образом сыграла роль. Раньше ей и в голову не могло прийти, что бывают ситуации, когда и в собственных глазах приходится выглядеть законченной дурой.
Глава 4
— Вы как всегда прелестны.
— Всегда?
— Точнее вечно. И почему я на вас не женился?
— Думаете, я бы согласилась?
— Кто знает? Может быть, придут времена, когда я буду в расцвете лет…
Они оба улыбнулись шутке.
Что восхищало Нат в Арчибальде, так это его чувство юмора.
Через несколько месяцев ему стукнет восемьдесят восемь, но, несмотря на возраст, от него исходило какое-то странное очарование. Правда, так бывало не всегда. Временами Нат замечала, как его взгляд вдруг затуманивался и Арчибальд становился похожим на мумию. Моменты отрешенности длились, как правило, не больше четырех-пяти секунд и очень редко — секунд десять. Затем в нем вновь вспыхивало пламя жизни и начинали блестеть глаза. Одно ласковое слово, и его губы растягивались в слегка иронической улыбке, а симпатичные ямочки на щеках делали мягче жесткие черты лица.
«Как он великолепно выглядит, — думала Нат. — Стройный, сухощавый, ни капли лишнего веса, всегда безупречно элегантный. В нем все, даже морщины, лишь подчеркивает неуемную жажду жизни и по-юношески задорную манеру поведения».
Соперники Арчибальда Найта утверждали, что он питается кровью своих сотрудников. Своей неутомимой энергией он изматывал тридцатилетних, выжимал из них все соки, ошеломлял цифрами. Найт мог разбудить
— А вы еще способны покорять женские сердца! — сказала Нат.
— Бог с вами! Такой старик как я!
— Вы мне не верите?
— Скажите, о ком вы ведете речь, и мы посмеемся вместе.
— Угадайте!
— Английская королева?
— Пегги Сатрапулос.
В его глазах вспыхнули лукавые огоньки.
— Она все еще Сатрапулос?
— Конечно, она же вдова.
— Разве она не вышла замуж? Я когда-то хорошо знал ее бывшего свекра, старого Балтимора.
Нат, не выдержав, хихикнула.
— Вас рассмешило слово «старый»? Вы правы, он был моим ровесником. Да, полвека отделяет нас от вашего поколения. Я даже преуменьшил… Скажем, век — и на этом точка!
— Должно быть, это потрясающе…
— О чем вы?
— Достичь вершин власти и почивать на лаврах.
— Ну что вы, такая юная, можете знать об этом?
— Довольно много.
— Вы преувеличиваете…
— А вы, оказывается, пессимист.
— Скорее реалист.
— Не скажите! Ваша репутация свидетельствует совсем о другом.
— Богатым часто приписывают многое из того, чего на самом деле нет.
«И стараются им побольше продать», — мелькнуло в голове у Нат. Ходили слухи, что в бронированных подвалах принадлежащего Найту ранчо хранятся бесценные творения искусства, которые, кроме Арчибальда, никто никогда не видел. Поговаривали и о том, что он не имел привычки при покупке той или иной картины интересоваться, откуда она взялась. К музеям Найт относился с презрением, считая, что тупые взгляды невежд оскверняют шедевры искусства. Разве может возникнуть у нормального мужчины желание выставить напоказ перед слугами обнаженное тело собственной жены? Он был убежден, что высшее наслаждение от созерцания шедевра можно получить лишь тогда, когда остаешься с ним один на один. А это возможно при условии, если ты им владеешь. Никто не мог похвастаться тем, что когда-либо спускался в «пещеру» этого современного Али-Бабы. А из церквей и музеев по-прежнему ежегодно исчезали навсегда картины и драгоценные реликвии.
— Ваша подруга имеет отношение к выборам?
— Вот уж нет. Из-за политики она уже потеряла своего первого мужа.
— Да, он был вполне приличным молодым человеком. Старики остаются жить, а молодые умирают. Это несправедливо.
— Старый тот, кто умирает первым.
В серых глазах старика мелькнул огонек.
— Ну-ка, ну-ка, это интересно. Повторите! Это ваша мысль?
— Нет, армянская пословица.
В салон вошел камердинер и молча поклонился.