Вдовец
Шрифт:
— …сказал, что…
— Кто сказал?
Тот жестами пытался объяснить, что речь идет о персоне очень высокой или же очень важной.
— …господин…
— Но он не сказал, что тебе разрешается работать?
Ни одна бумага не удовлетворяла полицейского чиновника. Среди них были белые, розовые, на французском и еще бог весть на каком иностранном языке.
— Сколько у тебя денег?
Он не понял даже слово «деньги», и женщина, стоявшая сзади, нетерпеливо топнула ногой, делая полицейскому знаки.
Человеку
— Может, этого и достаточно, чтобы тебя не обвинили и бродяжничестве, но с такой суммой ты далеко не уйдешь, и тебя снова отправят за границу. Откуда у тебя деньги?
— Послушайте, бригадир, — перебила полицейского молодая женщина, — мне надо без четверти девять быть в театре, и я…
На ней было почти прозрачное платье.
— Пойди, посиди там, — сказал полицейский, указывая человеку на скамейку у стены.
Тот направился к скамье, покорный, ничего не поняв, не зная, что с ним будет. Он тоже пришел неизвестно откуда и по причине, ведомой ему одному.
Жанте закусил губу. Вот женщина — та знала, чего хочет.
— Мне только надо заверить подпись.
— Вы живете в этом квартале? Есть у вас свидетельство о местожительстве?
— Вот оно, с подписью консьержки.
Она открыла сумочку, и оттуда вырвался сильный запах духов.
— Я еду на гастроли, и мне необходим паспорт. Поэтому…
— На гастроли!.. Что ж!.. Приходите завтра утром… В это время начальник здесь не бывает.
Два других полицейских, сидя каждый за своим столиком, ничего не делали, не шевелились.
— А вы? В чем дело?
— Скажите, пожалуйста, не было ли сегодня днем несчастного случая?
— Какого рода?
— Не знаю. Может быть… дорожное происшествие?
Вошел еще один человек, но не с той стороны, которая предназначалась для посетителей, а с другой — толстый, с лицом, лоснящимся от пота, в шляпе. Он поздоровался с другими полицейскими за руку, потом, сквозь пелену дыма от своей трубки, стал смотреть на Жанте.
— Такого рода случаи бывают ежедневно. А почему вы спрашиваете?
— У меня жена не вернулась домой.
— Сколько времени ее нет?
— Я с ней расстался в два часа.
— Чем она занимается, ваша жена?
— Ничем… Хозяйством.
— У хозяев?
— Нет, дома.
— Ей пятьдесят два года?
— Ей двадцать восемь.
— Ну тогда это не то. Той, что сегодня в четыре часа десять минут попала под автобус на улице Абукир, было пятьдесят два. Ее фамилия Позетти…
Все то же ощущение собственного бессилия! Он даже не знал, как спросить. Ему не помогали. Все лица были равнодушны.
— И часто она у вас сбегает?
— Нет.
— Так почему
Пока он старался понять их, кто-то за спиной — тот, кто только что вошел с лоснящейся от пота физиономией и чья трубка пахла так сильно, обратился к нему:
— Скажите, вы живете на бульваре Сен-Дени?
— Да, я живу на бульваре Сен-Дени.
— На третьем этаже, над часовым магазином?
— Да.
— Вы не узнаете меня?
Жанте силился вспомнить, но вот уже несколько часов, как все казалось ему нереальным. Он уже видел когда-то это лицо, это выражение грубоватой самоуверенности, в котором было и добродушие и в то же время какая-то агрессивность.
— Инспектор Горд — это имя ничего вам не говорит?
Бернар густо покраснел.
— Говорит.
— Однажды я уже оказал вам услугу, хоть вы и не пожелали последовать моим советам. А что у вас стряслось сегодня?
— С ней произошло какое-то несчастье.
— Речь идет о той самой?
— Да.
— Когда?
— Сегодня днем.
— Где?
— Не знаю. Чтобы узнать это, я и пришел сюда.
— Вы хотите сказать, что она не вернулась домой?
Он опустил голову. Больше вынести он не мог. Он видел улыбки на всех лицах. Не улыбался только иностранец. Сидя на скамье без спинки, он все еще перебирал свои бумажки, белые, синие и розовые, силясь понять, почему они не годятся.
2
Быть может, они вовсе не злые и просто видят жизнь под другим углом? Быть может, даже у них чисто профессиональный подход и та атмосфера, суровая и в то же время напряженная, которая кажется Жанте нереальной и заставляет его терять почву под ногами, является для них обычной, повседневной?
Возможно, что у них, как и у всех членов определенной корпорации, есть свой профессиональный жаргон, слова и выражения, употребляемые ими в другом смысле или понятные им одним, как например те, которыми пользуются в типографии Биржи, — большое и малое «очко», цицеро, перль, заключки. А разве нет таких людей, которым чугунная доска для набора, тяжелые наборные формы, свинцовые литеры, перебираемые потемневшими пальцами, и вообще все это представляется чем-то унылым или мрачным, даже зловещим?
Он ни на кого не сердился и, подобно тому иностранцу на скамье, пытался сделать так, чтобы его поняли, пытался найти точки соприкосновения. Но вскоре он почувствовал, что говорит в пустоту, что его губы движутся, но как будто не издают ни звука.
— Послушайте, господин инспектор…
Этот черный барьер, который преградил путь десяткам тысяч человеческих желаний, стеснял его, стеснял также взгляд трех безмолвных полицейских, которые, казалось, были статистами в какой-то знакомой пьесе.