Вечерняя звезда
Шрифт:
— Нет. По крайней мере — пока нет, — уточнила Аврора.
Генерал поразмыслил над этим с минуту и понял, что не услышал ничего хорошего.
— Ты меня не сильно успокоила. И когда же ты собираешься полюбить его? Завтра? На следующей неделе? Ну, если уж ты собралась влюбиться в него — давай, вперед!
— Разумеется, но нельзя же вот просто взять и сделать что-то подобное, — сказала Аврора ласково. — Есть вещи, которые я стараюсь делать как можно быстрей, но нельзя же как можно быстрей полюбить кого-то!
— Мне не нравятся наши ссоры. Лучше бы я и не спрашивал.
— Давно нужно было бы научиться понимать, что можно спрашивать, а что нет. Ты же никогда этому не научишься, дорогой, —
4
В тот день, когда Аврора решила, что пришло время позволить Паскалю соблазнить ее, она согласилась, чтобы он приготовил ужин для нее у себя дома, ограничив его при этом, к его досаде, одним бокалом вина. Она никогда прежде не позволяла ему угощать ее у себя в квартире, и Паскаль, решив, что наконец его час настал, был очень возбужден. Он с удовольствием позволил бы себе больше вина, во-первых, чтобы успокоить нервы, и, во-вторых, потому, что это было бы весьма кстати, раз уж он приготовил чудесного барашка. Аврора проглотила барашка и крем-брюле с огромным аппетитом, но в отношении вина была тверда.
— Но почему нет? — спросил обиженный Паскаль.
— Потому что я сказала «нет», — ответила она, доедая крем-брюле. Она посмотрела ему в глаза.
— Мне часто портили удовольствие невоздержанностью, — сказала она ему. — Я давно не испытывала никакого удовольствия и не хочу, чтобы ты мне его испортил. Ты волнуешься по поводу секса и поэтому хочешь как можно больше выпить.
— Я не нервничаю из-за секса, я опять задушу тебя! — воскликнул Паскаль, на миг снова выходя из себя. Он даже соскочил со стула, и в этот короткий миг Авроре пришлось приложить немало усилий, чтобы не показать виду, как ее позабавила эта комедия. Новые зеленоватые простыни, которыми Паскаль так хотел удивить ее, не помогли — она все же рассмеялась и сумела подавить в себе это, лишь оказавшись между простынями и Паскалем. При этом оказалось, что что-то происходило не так, как в случаях с другими мужчинами.
— Ой-ой-ой! — вскрикнула она, извиваясь. — Что-то тут не так. Может быть, мы не слишком подходим друг к другу.
— Сейчас объясню. Это случилось, когда я был мальчишкой, — сказал Паскаль. — Сейчас поправим. — И он, в самом деле, поправил все, улегшись на ее правую ногу. Аврора была слегка озадачена, но ей уже было все равно — ведь теперь они лежали вместе.
Паскаль был вне себя от счастья. Теперь, когда он лег ей на ногу, казалось, они лучше подходили друг другу, и вскоре она испытала даже некоторое блаженство.
Лишь спустя какое-то время, когда доказательства того, что у Паскаля имелись мужские достоинства, были в той или иной мере представлены, она разрешила ему принести немного сыру и остатки вина в постель. Она узнала, что небольшие трудности, с которыми ей пришлось столкнуться в самом начале, объясняются тем, что у Паскаля, оказывается, изогнутый пенис.
— Он погнулся, когда я был молодым, — объяснил ей Паскаль, довольно мило улыбаясь.
— Что? — удивилась Аврора. — Ты хочешь сказать, что у тебя изогнутый член? Нужно взглянуть.
— Когда он маленький, он не изогнут, — пояснил Паскаль. — Он изгибается, когда становится большим.
— Тогда давай сделаем так, чтобы он стал большим, — предложила Аврора. И в самом деле, в теперешнем состоянии смотреть было почти не на что.
— Не знаю, сможем ли мы это сделать сразу же, — сказал Паскаль, глаза которого посверкивали от счастья. — Надо было смотреть, когда была такая возможность.
— Но обычно я в первый раз не смотрю. И мне никогда не приходилось слышать об изогнутом
— Я в тебе все пробудил, — возгордился Паскаль, глядя, как она потягивается в постели.
— Может быть, и так, но я не уверена, что стала бы этим заниматься, если бы знала, что ты — урод, — сказала Аврора.
— Нет-нет, я был нормальным, — заверил ее Паскаль. — Он погнулся, когда мне было четырнадцать. Девчонкам я тогда не нравился, и я занимался сексом с дыркой в заборе. Однажды с другой стороны забора — я даже не знал об этом — оказался какой-то мальчишка. Он берет доску да как шваркнет мне по пенису! С тех пор он у меня изогнутый!
— Боже милостивый, — Аврора поставила бокал на стол. — Если бы мне тогда довелось оказаться там, тебе бы не пришлось венчаться с дыркой в заборе.
Она нетерпеливым поцелуем поцеловала его. Поцелуй был с привкусом вина.
— Ну, давай, — сказала она. — Я помню твои невероятные обещания. Теперь мне нужны доказательства.
— Я много лет принимаю витамин Е, — сообщил ей Паскаль.
— Боже мой, он и вправду изогнут. Просто удивительно, что он вообще на что-то способен! Хорошо хоть ты научился как-то компенсировать это — мне кажется, в этом причина твоей находчивости. Больше всего мне нравится, что у тебя вид находчивого человека, Паскаль.
— И кроме того, я принял весь витамин Е, — напомнил ей Паскаль.
Потом, когда Аврора ехала со свидания домой, радостное настроение стало понемногу исчезать. Словно капля за каплей, оно исчезало, и вот утекла и последняя капля. Она почувствовала себя одинокой, неприкаянной, покинутой и угнетенной. Ее настроение настолько ухудшилось, что она даже не хотела дальше вести машину. До дому оставалось всего несколько кварталов. Она подъехала к тротуару и остановилась. Сидя без всякого движения, она не заметила, как начала плакать. У нее не было желания вернуться к Паскалю — тот уже начал с жаром рассказывать ей, как он повезет ее в Париж, Марокко, Стамбул или еще куда-нибудь, где ей, конечно, понравится. Похоть была удовлетворена, но какой ценой? Ей определенно нравился Паскаль, но столь же определенно она знала, что никакой любви тут нет, хотя она его заставила любить себя сильней, чем прежде. Кроме того, он ее ревновал — он устроил ей скандал, насколько это можно было позволить в его положении, — из-за того, что она возвращается домой к Гектору. Он уже успел намекнуть, что ей не следовало спать в одной кровати с Гектором. Все это, конечно, будет и дальше отравлять их отношения.
Кроме того, сидя одна в машине, она чувствовала, что ведет себя как-то нечестно. Она что, решилась, в конце концов, переспать с Паскалем, потому что сама захотела этого, или же из чувства долга после многолетнего флирта? Не из-за этого ли она позволила ему этот решительный бросок? Или же какой-то темный страх толкнул ее в объятия Паскаля? Она прекрасно знала, что собой представляет более сложный страх, но сидя в машине в полном одиночестве, не хотела даже думать об этом. И ведь если, приехав домой, она попробовала бы обсудить это с Рози, Гектор мог бы подслушать или просто почувствовать, что ее что-то тревожит, а ей вовсе не хотелось думать об этом, что за этим могло последовать — ссоры, огорчения, упреки и подозрения. Каким бы внимательным и тонким ни старался показаться ей Гектор, когда предположил, что она влюбилась в Джерри Брукнера, она понимала, что он просто пытается сделать вид спокойного человека, а сам хочет выведать у нее все. Сообщи она ему то, что он пытался выведать, а в особенности, что у нее теперь роман с Паскалем, его самым главным соперником, он отреагировал бы далеко не как человек внимательный и тонкий. Он бесился бы как ненормальный, и их жизнь стала бы еще большей мукой.