Вечная молодость

Дарахарт Надин

Он встает перед Саем и вызывающе смотрит на него.
– Ты тоже понял, или я должен еще раз повторить для непонятливых...

В этот раз мне удается прервать Скиннера.
– Мы все всё поняли, а теперь пойдем.
– Я хватаю его за руку и тащу за собой, до того, как Сай успевает отреагировать на провокацию.
– Обязательно надо было его провоцировать?
– спрашиваю я, когда мы удаляемся на несколько метров.

Поначалу, кажется, что Скиннер хочет объясниться, но затем он просто улыбается и указывает вдаль.
– Красиво, правда?

Только сейчас я обнаруживаю скопление разбитых хижин и покосившихся деревянных домов,

лежащих перед нами. Мимо проходят люди, бродящие среди построек в рваной одежде. Иногда они наклоняются, поднимают что-то и кладут либо в сумки, либо снова выбрасывают.

– Утилизация мусора, - говорит Скиннер и продолжает идти.
– Даже здесь выбрасываются вещи, которые могут пригодиться другим людям. Если бы я был тобой, я бы присматривал за своей собакой. Для здешних людей это деликатес.

Я свистом подзываю Мали к ноге. Чем ближе мы приближаемся к этой унылой деревне, тем мрачнее становится наше настроение. Никто из нас не разговаривает, мы все смотрим вперед и пытаемся понять всю эту нищету перед глазами. Конечно, я знала, что Ничья Земля — это серое и унылое место, но увидеть такое я при всем желании не рассчитывала. По углам домов стоят бледные женщины, прижимающие к себе тощих детей с отстраненными лицами. Повсюду, на фоне куч мусора, лежат скорее мертвые, чем живые люди. К гнилому колу привязана коза, на вид не способная давать ни мяса, ни молока. Однако за ней все же присматривает человек с палкой. Все недоверчиво смотрят на нас, оглядывают с головы до ног, но ничего не говорят.

– Ты часто здесь бываешь, - шепчу я Скиннеру, шагающему прямо к разрушенному зданию. – Они тебя знают.

Он пожимает плечами и приветствует человека у входной двери, тяжело опирающегося на обломанную ветку. У него редкие волосы, а одет он в изношенную одежду.

Я тоже приветствую человека, а хорошо воспитанная Пейшенс улыбается и даже подает ему руку.

– Здравствуйте, сэр. Я Пейшенс, а это...

– Хватит! Заходим.
– Скиннер тащит за собой Пейшенс на глазах у смущенного старика и проталкивает ее в дверь.
– Что я вам говорил? Не разговаривать с жителями Ничьей Земли, - шипит он.

Собственно говоря, ничего подобного он не говорил, но Пейшенс так смущена, что просто кивает и робко извиняется.

Мы находимся в крошечном помещении для гостей, напоминающем своего рода кабак. Но в отличие от столицы здесь не хватает гостей. Один лишь хозяин стоит за самодельной стойкой бара, состоящей из одной деревянной доски, вмонтированной в две ржавые бочки. На стойке догорают два огарка свечи, торчащих из бутылок из-под вина. Хозяин держит в руках кувшин с отломанной ручкой и смотрит на нас с непонятным выражением лица.

– Подождите здесь.

Мы трое остаемся стоять возле двери и смотрим на Скиннера, как он преодолевает короткую дистанцию, разделяющую его и хозяина. Я не слышу, что он говорит, могу понять только лишь жесты. Он показывает то на нас, то на мою ногу. Видимо пытаясь таким способом разжалобить хозяина, рассказывая ему о моем ранении.

– Я не доверяю этому парню, - говорит Сай, даже не пытаясь говорить тише.

– Я думаю, он в порядке, - отвечает Пейшенс вместо меня.

Я разделяю ее мнение. Хоть Скиннер и кажется мне странным, тем не менее, я не думаю, что у него есть какие-то плохие намерения. Наоборот.

– Друзья, подойдите сюда.
– Скиннер машет нам, и мы делаем, что он говорит.

Я крепко держу Мали за ошейник. Не дай бог,

она вырвется и окажется в какой-нибудь кастрюле.

– Этого милого господина зовут Натаниель, он с удовольствием примет нас в своем заведении. К сожалению, финансовые дела в его заведении обстоят не очень хорошо, так что...

– Вы должны заплатить, - бурчит он.
– Я ничего не делаю даром.

Скиннер пожимает плечами.
– Можно и так сказать. К сожалению, у меня только эти две купюры...
– Он демонстративно выкладывает на деревянную доску две маленькие АМОС-купюры, которые я дала ему несколько минут назад.

– Этого не хватит, - рычит Натаниель, не в силах отвести глаз от размякших купюр.

Я вижу алчность в его взгляде и уверена, что он блефует. Этих денег вполне достаточно. Тем не менее, я подыгрываю и ощупываю свои карманы.
– Это последнее, что у меня есть.
– Я протягиваю Натаниелю еще одну купюру.

– Все еще недостаточно.
– Натаниель внимательно следит за Пейшенс и Саем, которые также расплачиваются.
– Больше у вас ничего нет?

– К сожалению, нет, - лжет Пейшенс, улыбаясь лучезарной улыбкой. Я удивлена, как легко она говорит неправду.
– Мы несколько дней...

– Никаких историй!
– Натаниель собирает купюры и предупреждающе смотрит на Пейшенс.
– Я ничего не хочу знать о вас, а вы обо мне. На ночь останетесь здесь, а потом проваливайте.

Скиннер поднимает руку и заставляет хозяина замолчать.
– Вы забываете о еде.

– ... Ах, да.
– Натаниель поворачивается и выходит из помещения.

Немой вопрос отражается на моем лице, но Скиннер вместо того, чтобы ответить, подмигивает мне.

Немного погодя Натаниель возвращается с булкой темного, твердого хлеба и небольшим мешочком.
– Больше у меня ничего нет.

– Немного воды для собаки, и мы будем довольны. Просто принесите наверх.
– Скиннер берет продукты и делает нам знак, подниматься по лестнице.

Глядя на ступеньки, у меня возникают сомнения, что мы живыми сможем добраться наверх, но вопреки ожиданиям деревянная лестница выдерживает нас. Моя раненая нога пульсирует, но я, игнорируя боль, следую за Скиннером до конца узкого коридора. Обветшалая дверь, перед которой мы находимся, криво висит на петлях. Во влажном дереве выжжены цифры 03/03.

– Три комнаты?
– Сай оглядывается.
– Не мудрено, что эта конура на грани разорения.

Скиннер открывает дверь и приглашает нас войти.

Нас встречают темнота, запах плесени и ветхости. На всякий случай я посылаю Мали вперед, чтобы она обыскала помещение, прежде чем впустить туда Пейшенс.

я слышу, как Скиннер что-то ищет позади меня, немного погодя загорается свеча.
– Электричества нет.

Оглядываясь по сторонам, рассматриваю нашу обитель. Большая, скромно обставленная комната. У стены рядом с дверью стоят в ряд три кровати, сделанные как будто для гномов, а не для людей. В противоположном углу я обнаруживаю стул с дыркой посреди плетеного сиденья. Оба окна занавешены плотными, дырявыми простынями. Распахнув их, я могу окинуть взглядом всю деревню. Все кажется безрадостным и бесцветным, не считая светящейся голубизны Темзы, протекающей через эту скудную местность. Дальше простирается пустынный край, а еще дальше я могу разглядеть освещенные городские промышленные сооружения, кажущиеся крошечными. Небо над Лондоном потемнело, и я уже могу различить нечеткие очертания луны.