Вечная ночь
Шрифт:
Лобов тяжело вздохнул, покачал головой.
– Вместо масла была вода. Озеро. А что касается изнасилования, то там вообще ничего не ясно. Никому ведь не могло прийти в голову, что слепых детей кто-то активно употреблял еще до убийства. Решили, что это мог сделать только маньяк. Поскольку их всех вытаскивали из воды, точного анализа провести не удавалось. А следы того, что с детьми кто-то жил половой жизнью, были очевидны.
– Господи, кто же? – Соловьев спрыгнул с подоконника, прошелся по маленькой кухне. – Они маленькие слепые сироты…
– В том-то и дело. Слепые не могут никого опознать. Разве что на ощупь, по запаху, по голосу. Но
– К чему, Вячеслав Сергеевич?
– Слушать меня внимательно готов?
– Я и так вас слушаю.
– Нет. У тебя слишком скептическое лицо!
– Ну извините, – Соловьев развел руками, – какое есть.
– Ладно, сейчас ты улыбаться перестанешь и, кстати, поймешь, что Оленька твоя во многом была права. – Старик глубоко вздохнул, нахмурился и заговорил совсем тихо: – После пожара обожженная нянька исповедовалась перед смертью, рассказала попу из местной церкви, что на ней страшный грех. Чистых агнцев, слепых сироток, возили ночами в волчье логово. Директор получала за это деньги. Нянька знала, но боялась сказать кому-нибудь. Поп грехи ей отпустил, а потом согрешил сам. Выдал тайну исповеди, рассказал своей попадье. А она пошепталась еще с кем-то. Впрочем, все это были только слухи, показаний так никто и не дал.
– Но все-таки были какие-то попытки выяснить, кто насиловал детей и что за волчье логово?
– Да, конечно. Прежде всего, обратились к директрисе. Она объяснила, что эти дети – особый контингент, они агрессивны, лживы, неблагодарны. У них с ранних лет повышенная сексуальность, и они черт знает чем занимаются друг с другом. Ты бы видел ее. Толстая надменная бабища, вся в бриллиантах. Безжалостная, как скала.
– Ну а детей допрашивали?
– Естественно. Они были жутко запуганные, клещами слова не вытянешь. К тому же кому-то из них это даже нравилось. Их там кормили вкусно.
– Где – там? Что – нравилось? – Соловьев только сейчас заметил, что они оба, старик и он сам, не просто разговаривают, а кричат нервным шепотом.
Дима опять закурил, Вячеслав Сергеевич накапал себе валокордину в рюмку, выпил залпом, сморщился.
– Неподалеку от интерната, на другом берегу озера, была закрытая зона, секретный объект, за высоким глухим забором. Так называемый гостевой комплекс ЦК КПСС. На огромной территории роскошная трехэтажная вилла с бассейном, сауной, зимним садом. Постоянно там никто не жил, только охрана, обслуга и администратор, некто Грошев Матвей Александрович. Импозантный такой мужчина, красавец, как из Голливуда. Хозяин роскошного заведения. Приезжало высокое начальство из Москвы, эскорты машин с затемненными стеклами, с мигалками, иногда под охраной мотоциклистов. Вот туда и возили слепых детишек ночами.
– Зачем?
– Затем! Дима, ты правда не понимаешь? Или придуриваешься?
– Правда не понимаю, Вячеслав Сергеевич.
Старик закатил глаза к потолку, поджал губы и произнес бесстрастным тусклым голосом:
– Их там употребляли всякие высокие чины, из тех, что у нас всегда оставались и остаются неприкасаемыми. Грошев Матвей Александрович был чем-то вроде номенклатурной сводни, на самом высоком уровне. Думаю, он и сейчас занимается тем же, только под другой крышей. Директриса была в доле. Ее потом повысили, взяли в Москву, в министерство. Дело изъяли из архива. Интернат сгорел.
– А вилла? – спросил Соловьев.
– Некоторое время она стояла пустая, никто не приезжал, охрана, обслуга, сам Грошев – все уволились. В начале девяностых землю и дом купил какой-то новый русский. Потом хозяева менялись. Теперь это просто частная собственность, там кто-то живет. А что касается твоего Молоха, он действительно миссионер. Дети, которых он убил, снимались в порно, занимались проституцией. Единственный шанс выйти на него – отлавливать торговцев детьми и трясти их как следует, чтобы они сдавали свою клиентуру. Но этого у нас никогда не допустят. Второй скандал вроде того, что был с сетью «Вербена», вряд ли удастся скрыть от прессы. Кто там может оказаться среди клиентов и покровителей? Ой, не дай бог! Пусть лучше ловят взяточников из ДПС. Пусть ловят жуликов. Пусть разоблачают тех, кто злоупотребляет служебным положением, фабрикует уголовные дела на богатеньких. Воровать и жульничать у нас в России не стыдно. Обижать богатых – святое дело. Даже насиловать не стыдно. Вон, есть губернаторы, которые за это сидели, и не стесняются, наоборот, щеголяют своим половым недержанием. Но только они насиловали совершеннолетних, не детей. Понимаешь, о чем я? За детей даже на зоне убивают до сих пор. Вот так, Дима. И, между прочим, посадить Пьяных в общую камеру было все равно, что убить.
– Спасибо, Вячеслав Сергеевич, – вздохнул Соловьев, – вы меня взбодрили и обнадежили.
– Не за что. Считай, что это просто информация к размышлению, как говорил за кадром моего любимого фильма мой любимый актер. Вот ты и подумай, поразмышляй на досуге. Что, если Анатолий Пьяных убивал бедных агнцев, чтобы спасти их чистоту, отправить прямиком на небеса? Что, если убивал не Пьяных, и настоящий давыдовский душитель до сих пор жив? Найди Грошева. Только очень осторожно. У него огромные связи, на самом верху.
– Вы что, думаете, это мог быть он? Он – душитель? Он – Молох?
– Не знаю. Я уже старый. Думай ты, Дима. Ладно, не расстраивайся, сейчас я тебя действительно слегка взбодрю. – Старик, как фокусник, достал из кармана фланелевой домашней куртки граненый флакон и поставил на стол. – Духи твои из частной коллекции парфюмерного дома «Матерозони» в Риме. Эта фирма двести пятьдесят лет составляет на заказ индивидуальные ароматические композиции. Флакончик твой стоит, вероятно, бешеных денег. На этикетке есть адрес и телефон. Кроме того, имеется индивидуальный номер заказчика. Дальше я разыграл маленький спектакль. Я позвонил по этому телефону. Стал врать на своем дурном английском, будто бы в аэропорту нашел дорогую дамскую сумочку. Внутри большая сумма денег, но никаких документов. Только косметика, щетка для волос, шоколадка и флакон духов. Как порядочный человек, я хотел бы разыскать владелицу и вернуть ей пропажу.
– Гениально, – улыбнулся Соловьев.
– Не перебивай меня. Потом будешь аплодировать. Представь, для того чтобы произнести этот текст, мне пришлось сначала залезть в русско-английский словарь. Впрочем, я мучился не долго. Почти сразу трубку взяла барышня, которая отлично говорит по-русски. Оказывается, основной контингент клиентов дома «Матерозони» – русские. Ну кроме, конечно, голливудских звезд и дюжины каких-то несчастных американских и греческих миллионеров. Так вот, Дима. Владелица этого аромата тоже оказалась русской.