Вечное
Шрифт:
Стекла отражали яркий солнечный свет и почти ясную лазурь, но возвышающаяся над комплексом статуя Посланника пряталась верхней частью в кисее облаков, будто затянутая белесой паутиной. Паутина дрожала. Или статуя?
Вампирша, молча следующая за этими двумя очень давно знакомыми… союзниками и слушающая беседу, полную иносказаний, посмотрела тоже, передернула плечами. Она помнила, что погода в Нодлуте далека от курортной, но такого мерзкого сквозняка раньше, кажется, не было. Сейчас ей плевать на сквозняки и погоду, телу из псевдоплоти не свойственно страдать от перепадов температуры, но сквозило с изнанки и звук…
– Ди-и-и…
Точно так же скрежетала каталка в Лаборатории в полуразрушенном замке Нери, на которой она, Вельта Мартайн, когда-то узнала, что и в посмертии можно испытывать невыносимую, совершенно запредельную боль и такой же силы ненависть. Последнее ей нравилось. Вкусно.
13
Дантер Лодвейн посчитал, что уже достаточно себя усовестил за то, что собирается воспользоваться личным знакомством с замначем по оперативной работе Управления магнадзора и перестал терзаться. Сосватанный драгоценным родителем, чтоб ему шальные ведьмаки спать не давали, учитель, по которому эти же ведьмаки плачут, не давал ни сна, ни отдыха, и Дан, как в самом начале карьеры, на работу мчался как на праздник – отдохнуть. Его, вампира, после занятий с Эверном, мутило от крови, показывающий дно резерв расцвечивал окружающее звездами и в ушах звенело. Тянуло тоненько, будто сквозняком в щели: “Ди-и-и-и… Сюу-у-у…” Дан и пошел. Просить у Холина, чтоб тот его срочно в командировку сослал хоть в Штиверию, хоть в Драгонию, хоть к гномам в забой, лишь бы подальше.
Заклинательный зал в Лоде-мар в северном пригороде Нодлута, где в основном обитало многочисленное семейство Лодвейн Дану снился ночами. И арх-руны, и потактные схемы подачи силы, и гомункулы, на которых приходилось отрабатывать проклятия. Подчинение, управление, подавление воли Эверн велел прямо на нем тренировать. От этого тошнило еще больше, чем от крови. Особенно когда древний вампир пробивал щиты и вламывался в сознание. Несколько дней и Дан готов был на стенку лезть от науки.
Дежурный сказал, что замнач у себя и что к нему только вот жена примчалась.
– Ну вот с обоими и поздороваюсь, – кивнул Лодвейн. Выбрал из вазочки на стойке карамельку, кисленькую, с лимоном, как Холин любил, и, причмокивая, поднялся наверх.
Конфетка быстро избавила от привкуса. Дан принимал натурпродукт только по необходимости, сейчас же, во время интенсивных тренировок, порцию пришлось увеличить. Эверн явился с разрешением на кровь и запаянной капсулой на первый же урок. Дан подписал и принял. Так заведено. И продолжал принимать по расписанию. Если старший приказал, младший обязан исполнить.
Потому Дантер и придумал хитрый план, как на время избавится от наставника. Мол ничего не знаю, уважаемый анФеррато, служба. Однако план, кажется, накрывался крышкой, потому что дверь в кабинет оказалась закрыта намертво, а живые за ней имелись. Лодвейн дернул ручку еще разок – а что, а вдруг – и пошел к следующей двери, где обитал общий на два кабинета главных надзоровцев секретарь.
Было немного неловко. Дан не виделся с Лис кучу времени. Последний раз с памятного, и очень приятно памятного, сеанса лечения летучемышиной фобии. Пару раз собирался позвонить, но таки не решился, особенно после того, как Лисия ушла от Эфареля. Вроде кто-то говорил, что беременная, но Дан не верил. Ушастые за своих детей клещами держатся. Для них дети – сокровище. Даже те, что на стороне
Но раз Холин пока занят женой, можно и к Лис заглянуть. Заодно узнает, в каком замнач расположении духа, а то пошлет с порога вместе со всеми планами, а Дан уже чуял, еще немного – и сорвется. Заклинание крови всегда вызывало у него отвращение. Несмотря на явную расположенность дара именно к этой магии.
Дантер постучал и тут же вошел. Лисия пряталась за монитором комма, над рамкой сияли только округлившиеся от удивления чудесные зеленые глаза в растопыренных ресничках. Прямо как ромашки на лугу. Веснушки полыхали звездами, рыжие волосы… рыжились. И вообще вся она была такая… такая аппетитная, так бы и… Это все кровища, которую утром вот только пил. А тут, в секретарском кабинете, пахнет свежим, самую малость обжаренным стейком и сладко – Лисией. Дантеру всегда нравилось, как она пахнет.
– Вкус-с-сная… Напасть… Напасть… – взвыла натура.
Лодвейн втянул слюни и клыки. Сюрп…
– Сюрпри-и-изс-с… Э-э-э… Привет, Лисонька, какая ты милая. Такая вся кругленькая и сияешь.
Лис мгновенно зарумянилась и стала сиять еще ярче. У Дана улыбка до ушей сама собой полезла. – А я вот к Холину. Мне сказали – у себя. Я к нему сунулся, а там закрыто и тишина мертвая…
И тут мертвая тишина дала о себе знать таким звуком, что Лодвейн тоже едва не зарумянился. Вот прямо как Лис сейчас.
– О-о-о!.. Хо-о-олин, я тебя… М-м-м… Нена!.. Нави!.. О, Тьма! – стенало за стеной.
Мурашками пробрало до печенок, будто в пещере полной крылатой пакости, нервы и давление встали дыбом. Противиться взрыкивающей алчной жаждущей натуре стало невозможно, и Дан сам не заметил, как подкрался к столу и, перебирая ладонями по столешнице, принялся огибать монитор, за которым старательно скрывалось… скрывалась… Ар-р-р… Вкус-с-сна.
– Вот некроманты какие… Это же надо так уметь! И не сказали толком ничего, а все уже восстало, – урчал Дантер в один голос с натурой, медленно приближаясь к заметно поправившейся, но от этого еще более аппетитной девушке. Отодвинул в сторону бумажный контейнер, откуда пахло стейком. Собрался было примостить зад на стол, но передумал, присел на корточки. Руки сами собой легли на Лискины щиколотки, поползли вверх по ногам, под просторным платьем.
– И вот смотрю я на тебя, Лисонька, и думаю, что мне как-то очень страшно и мыши кругом мерещатся.
Глаза у Лисии делались все огромнее, она все больше полыхала щечками. Руки Дана уже сделались горячими от горячих, гладких, мягких бедер, на которых лежали, поглаживали, прижимали пальцами и крались выше по миллиметру…
– Надо спросить у Холина, что это за ритуал он там проводит страшный, что жерт... жена так ор... восхищается, – Дантер облизнулся, Лис прикусила губу, заломив бровки, платье обтягивало характерно округлый живот.
– Дан, – горячим шепотом произнесла Лис, вампирское сердце дрогнуло, забилось быстрее. – Данчик… А я… А я вот. – И погладила округлость.
– Я? – уточнил Дантер, Лис покивала, и он как-то сразу поверил. Не просто поверил – почуял.
Пальцы под платьем задели кромку кружева, Лисия снова куснула губу, сжала коленки, и сделать то, что Дантеру хотелось, стало хотеться еще больше.
– Дан… – горячо шептала девушка, когда он, пристально глядя в восхитительно зеленые глаза, потянул ее со стула к себе на колени, на пол, – Данчик, а как же… мы же…