Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А
Шрифт:
— Хорошо, — сказал он. — Не будем терять времени попусту.
III
Тереза Кларк вышла из автомобиля, и Госсейн, подав ей руку, быстро повел ее по аллее из высоких деревьев. Миновав арку каменных ворот, они увидели Машину. Девушка не замедлила шага, а Госсейн остановился.
Машина располагалась в конце широкого проспекта. Площадка на вершине холма была покрыта цветущими садами, и надо было пройти около полумили, чтобы увидеть все великолепие
Госсейн был ошеломлен. В этот момент он необычайно четко понял, что Машина не допустит его к Играм, если он не сможет назвать своего настоящего имени. Он показался себе маленьким, потерянным. Краем глаза он заметил, что Тереза Кларк тоже остановилась и смотрит на него.
— Должно быть, вы в первый раз видите Машину так близко? — спросила она участливо. — Страшно, не правда ли?
В ее голосе прозвучало некоторое высокомерие и пренебрежение, и Госсейн не смог удержаться от улыбки. «Уж эти мне городские снобы!» — подумал он. Настроение его несколько поднялось, и, взяв ее под руку, он решительно двинулся вперед. Постепенно уверенность возвращалась к нему. Он ни в чем не виноват, не так ли? Детектор лжи в отеле подтвердил, что вымышленное имя он назвал без желания кого-то обмануть.
Чем ближе они подходили, тем больше становилась толпа и тем более впечатляющими казались размеры Машины. На ее нижних этажах ярус над ярусом располагались кабины для экзаменов. На верхние ярусы вели снаружи широкие лестницы.
— Боюсь, у меня ничего не получится, — сказала Тереза Кларк. — Все эти люди вокруг нас мне кажутся такими умными!
Выражение ее лица рассмешило Госсейна, но он ничего не ответил. Сам он ни на миг не усомнился, что выдержит все испытания всех тридцати дней. И его волновала лишь возможность того, что его могут вообще не допустить к Играм.
Холодная и неприступная, Машина возвышалась над людьми, пришедшими сюда, чтобы продемонстрировать всю полноту и широту своих знаний. Ни один человек на Земле не знал, где именно расположен ее электронно-магнитный мозг. Госсейн также размышлял над проблемой, ставшей в свое время перед ее создателями — архитекторами и учеными. Правда, это уже не имело значения. Сама заменяющая блоки, осознавшая свое существование и цель, стоявшую перед ней, Машина была объективна и теоретически способна предотвратить любое нападение.
Когда Машина строилась, эмоциональные люди называли ее Монстром. Но ее творцы отвечали: «Это не монстр. Это искусственный мозг, мыслящий творчески. Он может развиваться в любом направлении, если оно разумно и безопасно для человечества».
И вот уже триста лет она определяет, кто из людей по своим моральным и интеллектуальным качествам может быть президентом Земли, и люди привыкли к этому.
Рядом с Госсейном разговаривали мужчина и женщина. Он прислушался.
— Целый месяц в Городе не будет охраны порядка. Это меня пугает.
— Это трудно понять, — ответил мужчина, — но на Венере вообще нет полиции, потому что она не нужна. Хотелось бы мне доказать, что мы достойны жить на планете, где каждый человек разумен в самом высоком смысле этого слова. А кроме того, мы узнаем, насколько мы продвинулись вперед на Земле. Не бойся, увидишь, все будет хорошо.
— Похоже, мы расстанемся, — сказала Тереза. — Всем, чьи фамилии начинаются на К, надо спуститься в подземный второй этаж, а вам — на первый. Встретимся вечером на той же стоянке. Хорошо?
— Договорились.
Госсейн подождал, когда она скроется за поворотом, и пошел за ней следом. Она спустилась вниз, прошла по коридору и по ступенькам поднялась к выходу. Он попытался догнать ее, но, протолкавшись сквозь толпу на улицу, уже не увидел девушку.
Он вернулся назад. С самого начала он подозревал, что она может испугаться экзамена, поэтому и стал следить за ней, и все-таки ему было неприятно, что его подозрения оправдались. Проблема Терезы Кларк становилась все запутаннее.
Госсейн вошел в свободную кабину сектора «G». Он был взволнован больше, чем ожидал. Дверь автоматически закрылась, раздался щелчок, и Машина безличным голосом произнесла:
— Ваше имя?
Госсейн забыл о Терезе Кларк. Наступил переломный момент.
Кабина была оборудована удобным вертящимся креслом, столом с ящиками и большой пластиковой панелью над ним — там мигали желтые и красные огоньки электронных деталей. Громкоговоритель из прозрачного пластика был расположен в центре панели.
— Ваше имя? — повторила Машина. — Отвечая, пожалуйста, положите руки на подлокотники.
— Гилберт Госсейн, — тихо сказал он.
Наступила пауза. Огоньки продолжали мигать.
— На первое время, — тем же бесстрастным голосом сказала Машина, — я принимаю это имя.
Госсейн облегченно вздохнул. Он почувствовал, что сейчас откроет нечто важное. От возбуждения он разгорячился.
— Значит, известно, кто я такой на самом деле? — спросил он.
Опять пауза. Госсейн вспомнил, что сейчас Машина разговаривает не с ним одним, а с тысячами людей, сидящих в кабинах.
— Вы сами этого не знаете? — ответил голос Машины. — Вы готовы к испытаниям?
— Но…
— Оставим эту тему! — голос стал строже. Затем уже более мягко он продолжал: — В одном из ящиков стола письменные принадлежности. Отвечайте на вопросы не спеша — дверь не откроется раньше чем через полчаса. Желаю успеха!
Именно этих вопросов и ожидал Госсейн: Что такое не-аристотелевы концепции? Что такое не-ньютоновы концепции? Что такое не-евклидовы концепции?