Вечный поход
Шрифт:
Теперь очередь за последним. Жить третьему гитлеровцу оставалось ровно столько, на сколько хватит терпения не выглядывать из-за ствола. Моё «красное пятнышко» подрагивало, ползало по коре. Если бы оно одушевлённым было – наверняка бы парочку раз зевнуло.
Я опять видел это каким-то надсознательным зрением. В очень медленном темпе. Вот из-за ствола показалась рука, удерживающая магазин автомата – «пятнышко» тут же перепрыгнуло с коры на неё. Поползло вверх по руке. Когда оно доползло до локтя – эсэсовец уже выдвинулся из-за укрытия на половину туловища. И, должно быть, узрел непонятное ползущее пятно… замер! Сочувствую. Сложно распознать в непонятной
И мгновенно продырявила тело заодно с сердцем.
Хлопок он, скорее всего, уже не услышал – мешком повалился наземь, царапая кору.
А я рывком поднялся и метнулся к Митричу.
Мой невольный товарищ потом ещё долго мне рассказывал о своём боевом крещении. Как лежал, потея от волнения, помногу раз прилаживая руку к топорищу. Как вжимался в землю, пропуская супостата в двух шагах от себя. Как поднимался вослед неслышимой тенью. Как вложил в удар всю свою злость и отчаяние от пропажи жены и детей. И как, не в силах унять злобу, ударил второй раз лежащее дёргающееся тело…
А тогда он стоял над собственноручно убитым. Молчал, глядя в одну точку – на свой топор, с которого капала свежая кровь.
– Что ж ты, дядя, стрельнуть-то забыл? Всё бы тебе рубить! – я постарался шутливым тоном вывести его из ступора.
Он стоял всё в той же позе и молчал.
– Алё, приём! Как слышно?
Никакой реакции.
Пришлось взять его за плечи и встряхнуть. Он, наконец, поднял глаза… и я заткнулся.
На меня смотрел совершенно другой человек. Смотрел взглядом, в котором не было ни капли страха. Этот взгляд можно было сравнить со стальным стержнем, на который налипли боль и ненависть. Глаза Воина! То, чему было суждено – произошло. Никола-воин проснулся в нём и вспомнил своё самое страшное умение – убивать! И не просто «лишать жизни», а делать это «во имя».
– Ты не серчай, Лексеич… Забыл я про твою штуковину. А топор… он же будто из руки растёт.
Он ещё и оправдывался?!
– Всё нормально, Никола. Пошли отсюда. Не терзайся, пускай валяются. Нелюди это, Митрич, нелюди. Каратели лютые, из будущего твоей и моей страны. С такими как ты, мирными крестьянами, воевали да сёла жгли… Детей малых в огонь кидали. Девочек насильничали. Баб на сносях – в полыньях топили. Стариков и старух вешали.
Мы не стали их хоронить.
Во мне проснулись какие-то древние, не испытанные мною чувства. Наверное, ожила глубинная генная память. Это были не просто враги. Это были КАРАТЕЛИ! И это были каратели из истории именно моего народа. Может быть, даже какая-то веточка из моего родового генеалогического древа Дымовых была именно кем-то из этих нелюдей обрублена у самого ствола. Вот если бы мы сразились с обычными солдатами Вермахта, тогда конечно – достойный противник должен быть упокоен. А тут – извиняйте, господа бледнолицые боги; ежели что – объясняйте моим плохим воспитанием в частности и загадочностью русской души вообще.
…Дальше мы двигались молча. Я спереди, Митрич за десяток шагов позади. След в след. Само внимание и настороженность. Миновало около получаса, когда возглас напарника отвлёк меня от размышлений.
– Алексей, глянь! – палец Митрича указывал на какое-то тёмное пятно слева от нашего маршрута.
Вот те на! Это был настоящий сюрприз судьбы.
На пригорке, почти не выделяясь на фоне густой поросли,
«Что, дожился? Ищешь курьи ножки?» – Антил был начеку.
«Ладно-ладно… Один – ноль».
Избушку мы обследовали со всеми предосторожностями – глаза навыкате, уши на ширине плеч, палец на спусковом крючке… Обошлось. В такую удачу ещё долго не верилось. Избушка была пуста и, судя по всем признакам, довольно давно. Хотя в ней было практически всё, что необходимо для соответствующей лесной жизни. А главное – там наличествовал немалый запас провианта. Такой себе домик лесника.
– Ну что, Митрич, будем твою деревню восстанавливать по домикам? Начало есть! Бери пользуйся… а я у тебя на постой остановлюсь. Пустишь?
– Чего ж не пустить…
Через часок Митрич уже освоился и хлопотал, как заправский хозяин. А я занервничал. Мне позарез нужно было успеть в последнюю контрольную точку!
Две предыдущие встречи со своими «резидентами» я проигнорировал по очень уважительной причине – обнаружил на себе «маячок». И, как любой уважающий себя «спец», снял его, выйдя из-под контроля. Я, конечно же, побывал на этих встречах, но – инкогнито. Наблюдал из кустов, со стороны. И ни разу не пожалел – когда и от кого я узнал бы столько очень странной и очень важной информации. А узнав её, принял решение: окончательно выйти из этой «мутной игры». Но им пока знать об этом не следовало. А значит, у меня оставался шанс: прибыть в последнюю точку в заранее заданной цепи. А там уже по ситуации. Упомянуть о травме пальца, именно того, где был «маячок», и насочинять всякой всячины. Чем не шутит чёрт – вдруг поверят?
Вот только Митрича я никак не мог взять на эту встречу. Потому решил его временно оставить в этой лесной избушке. Вынуждено. «На хозяйстве».
…Мы с ним уже простились. Я – закидал его целой кучей указаний. Он – пообещал всё это не забыть. Ну что ж, пообещал – теперь попробуй выполнить.
Тенькнула синица. Лес промокнул эту звуковую кляксу степенным размеренным шелестом, как промокашкой. И отмотанная нить прощания натянулась ещё сильнее. Вот-вот лопнет. Я сделал несколько шагов, но, чувствуя на спине его пронзительный взгляд, остановился. Обернулся. И ободряюще поднял над головой сжатый кулак. Держись, мужик! Прорвёмся!
Он неожиданно улыбнулся и расправил плечи. Мне полегчало. Я оставлял за своей спиной не испуганного крестьянина. Там оставался Никола-воин, готовый защищать свою родную землю. А получится ли – не стоит загадывать.
Война, как вокзальная девка – лживая да подлая.
Нам ли, русским солдатам, испытавшим все её страхи и радости, этого не знать…
Сколько кровавых троп войны протоптано нами, нашими отцами и дедами – не сосчитать! Но если всё-таки попытаться сложить вместе пройденные пути всех воинов Земли, то наверняка получится Дорога протяжённости космической.
Вполне хватит, чтобы до Небес добраться. Такая наша судьба, воинственная – не иначе, суровые Боги Войны нас когда-то полюбили, вот и выпала нам честь героически подтверждать, поколение за поколением, что мы достойны этой жестокой любви…
Книга вторая
Гвардия Земли
Ибо много званных, а мало избранных.