Вечный странник
Шрифт:
Ночи проводили в убежище, оборудованном в пустынных Аварильских горах. Убежище было прекрасно замаскировано, имело несколько контуров защиты от проникновения и слыло среди местных жителей пещерой, где водятся демоны. В первый вечер за ужином Ага напился и пытался выбраться из убежища наружу, «к смазливым селянкам», как он выразился позже. Но защита работала и на несанкционированный выход из убежища, оглушенного гипноударом Ага нашел инструктор, долго отчитывал, грозился отправить домой, а на следующий день у Сфера дико болела голова.
День сменялся днем, посещение резиденции Понтия Пилата сменялось осмотром садов Гефсимании или экскурсией к пирамидам Египта. Огромные строения
Утро последнего дня путешествия выдалось жарким и душным. Солнце палило немилосердно, и знойное марево колыхалось над каменным городом. Но людей на улицах и площадях великого Иерусалима было все равно очень много, ибо кто же усидит дома в великий праздник Пасхи. Кроме того, глашатаи еще с вечера прокричали о предстоящей казни разбойников на Лысой горе и посмотреть на оглашение приговора и на казнь хотели многие. На улицах бурлила толпа, в которой таллифы иудеев смешивались с плащами бедуинов и греческими хитонами.
Группа туристов удобно расположилась на узкой улочке, ведущей к западным воротам Иерусалима. Огромная толпа к этому времени забила площадь, где Пилат должен был огласить приговор, толкаться там никому не хотелось. Но осужденных повезут на казнь, к Лысой горе, именно по этой улице. Все остальное – и приговор, и казнь, будет на голографических кассетах, что вручает своим клиентам компания по окончании тура. Солнце с усилиями ползло по небосклону, тени укорачивались и укорачивались, но только после почти часа ожидания показалась процессия: редкая цепь римских солдат, повозка с палачами и трое осужденных, закованных в тяжелые цепи. Несмотря на акклиматизаторы, жара докучала туристам. В тот момент, когда осужденные проходили мимо, Агамемнон как раз подносил ко рту флягу, замаскированную под глиняный кувшин. Услышав плеск, смертники подняли головы. Двое из них выглядели так, как и должны выглядеть разбойники: грязные, темноволосые, заросшие неопрятными бородами, с угрюмыми, злобными лицами. Неожиданно светлые, голубые глаза третьего, что казалось, светились на темном от загара лице, поразили Сфера. Взгляд Иешуа, мессии-неудачника, пронизывал насквозь, и Ага почувствовал себя очень неуютно.
– Дай нам напиться, добрый человек – голос Иешуа был тих, но звучал не мольбой о помощи, в нем чувствовались уверенность в себе и спокойствие, странные для человека, которому вскоре предстояло погибнуть крайне мучительной смертью.
Двое его спутников подвинулись ближе к Ага, жадно глядя на кувшин. Цепи звякнули, тощие кадыки нервно дернулись.
– Иди, иди, не останавливайся, – взгляд Иешуа напугал Сфера и тот, по привычке, попытался скрыть испуг грубостью.
Лед затянул бездонные озера глаз Иешуа, и ответные его слова полны были холода:
– Иди и ты, иди и не останавливайся, Ага Сфер – конвоир подтолкнул Иешуа и осужденные двинулись дальше по пыльной дороге навстречу своей судьбе.
Ледяная лапа страха погладила Сфера по спине, дрожь прошла по коленям – «Откуда он знает мое имя?». От переживаний его отвлекла легкая, едва ощутимая вибрация под хитоном и тут он испугался еще сильнее – заработал хронобумеранг, хотя до планового возврата осталось
От удара в пятки Агамемнон едва не упал, извернувшись, сохранил равновесие. Когда голова перестала кружиться, в глазах прояснилось, он смог оглядеться. Вымощенная булыжником улица, камни которой и ударили его по ногам, строй двух и трехэтажных островерхих домов с черепичными крышами, торчащие там и тут церкви. «Похоже, это Европа» – подумал Сфер и сфокусировал взгляд прямо перед собой. Открыв рот, на него пялился полнотелый господин в наряде, который смутно напомнил американцу виденный давно исторический фильм: камзол, башмаки с застежками, напудренный парик, трость. Круглое лицо господина в парике выражало безмерное удивление.
– Где я? – откашлявшись, спросил Ага. Горло повиновалось плохо и слова вышли тихими, более напоминая шипение.
– Was? Ich verstehen Sie nicht [1] . – господин в парике покрепче ухватился за трость.
«Немецкий. Это Германия» – Сфер нашарил в памяти скудные остатки знаний по немецкому языку и после некоторого размышления составил вопрос:
– Wo bin Ich? [2]
– Das ist Leipzig [3] , – ответ не удивил Сфера. Точка выхода после переноса через время сдвигалась и в пространстве, подчиняясь сложным математическим законам и, отправляясь в путь в Северной Америке двадцать первого века, вы могли очутиться в Австралии четырнадцатого.
1
Что? Я не понимаю (нем).
2
Где я? (нем)
3
Это Лейпциг. (нем).
– Welcher ist Jahr jetzt? [4] – рот немца открылся снова, однако он быстро овладел собой и ответил:
– Jetzt 1642 Jahr seit von heute an unsere Herr Jesus Cristos Geburt. Und wer bist Sie? [5]
– Meine Name ist Sfer, Aga Sfer [6] , – вопль ужаса прервал ответ. Недавний собеседник удирал по улице со всей прытью, какую ему позволяли башмаки на каблуках, громко вопя: «Agasfer, Agasfer der Fluchkt, retten!" [7] .
4
Какой сейчас год? (нем)
5
1642 год от Рождества господа нашего Иисуса Христа. А кто вы? (нем)
6
Меня зовут Сфер, Ага Сфер. (нем)
7
Агасфер, Агасфер, проклятый, спасайтесь! (нем)
Легкая вибрация отвлекла Ага Сфера от наблюдений. На пальце вновь наливался светом, мигал рубиновым оком кристалл аварийного перемещения. «Агасфер, Вечный Жид, вот как, и так до второго пришествия…» – успел подумать американец, прежде чем исчезнуть с улиц Лейпцига.