Вечный ястреб

Геммел Дэвид

– Ты даже эль не допил. Посиди еще. Гости ко мне не часто заходят.

Они сидели еще около часа, пили эль и беседовали. Касваллон подумал, что Леофасу, должно быть, одиноко живется: жена у него умерла шесть лет назад, а другой он так и не взял. После кончины Падриса он не захотел быть лордом-ловчим, сказав, что здесь нужен человек помоложе – но в совете по-прежнему заседал, и к нему прислушивались.

– Как по-твоему, сколько времени у нас до вторжения? – спросил он. Его глаза оставались ясными, несмотря на выпитый эль.

Касваллон

в отличие от него сильно отяжелел.

– Год или два, но я могу ошибаться.

– Нет, я того же мнения. Война на равнинах еще не окончена, не все города сдались.

– Нам нужно составить какой-то план. Эту долину оборонять невозможно.

– Найди Талиесена, – посоветовал Леофас. – Знаю, от этих друидов волосы дыбом встают, но он мудр и знает, что делается за пределами Друина.

Два месяца Касваллон водил Гаэлена с собой на охоту, знакомил с горами и с повадками разных зверей. Учил его борьбе, кулачному бою, учил уворачиваться от ударов и отвечать на них. Уроки не обходились без боли, а Гаэлен легко впадал в гнев. Касваллон убеждал его не давать волю ярости и сохранять хладнокровие.

– Гнев придает человеку сил, но может и погубить, – говорил горец, сидя с Гаэленом на склоне холма, под которым стоял их дом. – Когда бьешься, не горячись. Думай руками. Каждый твой удар для тебя должен быть не менее неожиданным, чем для противника. Обвяжи руки, и посмотрим, хорошо ли ты понял.

Оба начали кружить, не сводя глаз друг с друга. Касваллон сделал выпад левой в лицо Гаэлену, тот закрылся и вы–бросил правую. Касваллон отклонился назад и левой припечатал противника в челюсть. Гаэлен грохнулся и тут же вскочил, сверкая глазами. Касваллон встретил его поперечным правым, но Гаэлен пригнулся и повалил учителя метким ударом снизу.

– Молодец, – потирая челюсть, сказал Касваллон. – Хорошо стал двигаться, даже чересчур хорошо. – Он протянул руку, и Гаэлен помог ему встать. – Посидим малость, а то голова кругом идет. Мне сдается, ты все зубы мне расшатал.

– Извини.

– Ничего, – засмеялся горец. – Вот видишь, ты вложил свой гнев в кулаки, и все у тебя получилось. – Они уселись в тени, под вязом.

– Я давно хотел спросить тебя кое о чем, – сказал Гаэлен. – Насчет куста, в котором ты меня спрятал от аэниров.

– Что ж, хорошее было укрытие.

– Да нет же. Он стоял на виду. Заглянув туда, они бы точно меня нашли.

– В том-то и суть. В пылу атаки они двигались и думали быстро. Понимаешь? Поляну они оглядели наспех, а куст, как ты говоришь, стоял на самом виду. Последнее место, где человек стал бы прятаться – так решили они и больше не обращали на куст внимания. Стало быть, лучшего укрытия и придумать нельзя.

– Да, теперь понимаю – но что, если б они внимательно рассмотрели поляну?

– Тогда тебя, наверное, убили бы, но возможность такого исхода была слишком мала. Большинство людей в бою или в опасности руководствуются звериным чутьем, и умный человек, понимая это, побеждает в девяти случаях из десяти.

– Ясно, – заулыбался Гаэлен. – Вот почему ты, воруя паллидский скот, спрятался прямо у них в деревне. Они-то думали, что ты будешь улепетывать во всю прыть, и снарядили погоню.

– Я вижу, ты наслушался рассказов о моей бурной молодости. Надеюсь, они принесут тебе пользу.

– Еще какую! Но почему ты спрятался в доме Интоша? Он у них первый боец и грозный противник, как говорят.

– Кроме того, он бездетный вдовец. Когда он ушел, в доме больше никого не осталось.

– Значит, ты заранее все обдумал. Разведал, поди, сперва.

– Я все и всегда обдумываю заранее.

После, дожидаясь обеда, Касваллон спросил, как Гаэлен ладит со сверстниками в деревне.

– Хорошо, – сдержанно сказал тот.

– Никаких трудностей?

– Ничего такого, с чем я не справился бы.

– Не сомневаюсь. Как они тебе по сравнению с атерисскими мальчишками?

– В городе мальчишки все время во что-то играли, – улыбнулся Гаэлен. – В прятки, в паука, в теневого человека. Здесь все очень серьезные и ни во что не играют. Так даже лучше, ведь меня никогда не принимали в игру.

– Ты поздновато пришел к нам для детских игр, – кивнул Касваллон. – У нас шестнадцатилетний парень уже мужчина, который может жениться и жить самостоятельно. Горы суровы. Двое из пяти новорожденных умирают еще до года, мало кто из мужчин доживает до пятидесяти, потому и детство здесь длится недолго. Ты уже знаешь, с кем пойдешь на Охоту?

– Да. С Гвалчмаем, Лейном и Ленноксом.

– Хорошие парни, хотя Гвалчмай, пожалуй, немного робок. Ты доволен, что идешь с ними?

– Да. Сегодня мы соберемся и все обсудим.

– Вас что-то тревожит?

– Леннокс сильный, но бегает плохо. На первой ступени мы можем проиграть Агвейну.

– Быстрота – это еще не все.

– Я знаю.

– Кто из вас будет главным?

– Сегодня и это решим. Лейн, наверное.

– Разумно. Лейн умный парнишка.

– Но все-таки не такой, как Агвейн.

– Зато ты Агвейну не уступишь. Думаю, у вас все получится.

– А кто был главным на вашей Охоте, ты?

– Нет, Камбил.

– И вы победили?

– Да.

– Он был хороший вожак?

– По-своему. И остается таким. Лорд-ловчий он тоже хороший.

– Только тебя не любит. Все это знают.

– Меньше слушай, что люди болтают. Это правда, не спорю, но у него есть веская причина меня не любить. Три года назад я отнял у него кое-что. Я не хотел, чтобы так вышло, но он ничего не забыл.

– Что же ты такое украл?

– Ничего я не крал. Просто не захотел быть его соперником на выборах лорда-ловчего.

– Не понимаю, что тут плохого.

– Это непростой вопрос, Гаэлен. Многие думали, что я предложу себя в лорды. Я, конечно, проиграл бы, потому что Камбил был и остается более достойным, чем я. Но будь нас двое, он знал бы, что его предпочли мне – а я лишил его этой уверенности.