Вечный ястреб

Геммел Дэвид

К рассвету они успели уйти далеко. Лейн вел их по каменистым склонам, чтобы не оставить следов. К середине утра он решил, что даже самым искусным охотникам трудновато будет найти их теперь.

Гаэлена, ступавшего по желтому дроку и цветущим лугам, вновь посетила та странная радость, что впервые пришла к нему после усыновления. «Горы – мой дом, – думал он. – Родной дом».

Вот только пострадавший глаз последнее время стал сильно чесаться, особенно когда Гаэлен уставал.

– Что, больно? – спросил Гвалчмай, оборвав свист. Гаэлен помотал головой,

и он опять засвистал щеглом. Гаэлен ему сразу понравился. Он сам не знал почему, да и знать не хотел – Гвалчмай во всем руководствовался чувством, а не разумом, и чувство редко обманывало его. Тот первый миг, когда он увидел Гаэлена, навсегда врезался ему в память – огненные волосы с белой прядкой и красный, точно вставленный в череп рубин, глаз.

Гвалчмай вдоволь наслушался издевательских речей Агвейна о «низиннике», но Гаэлен держался как горец, прямо и гордо.

– Постой, Лейн! – крикнул внезапно Гвалчмай, заметив недалеко от тропы чей-то след. Мальчики сгрудились в изумлении – таких отпечатков им еще видеть не доводилось. – Длиной с мою руку до локтя, – измерил Гвалчмай. – А пальцев-то шесть, глядите. – Мальчики прошли немного назад, но там след оборвался – почва вокруг, кроме того единственного пятнышка, где рос дрок, была каменистой.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил Гаэлен, еще недостаточно изучивший местных животных.

– Я такое вижу впервые. А ты, Лейн?

– Все ясно, – ухмыльнулся их предводитель. – Охотники подшутили над нами. «Зверя найди»! След ведет к Валлону и показывает, что мы на верном пути.

– Ну конечно! – Конопатый Гвалчмай тоже расплылся в улыбке.

За час до наступления ночи Лейн нашел пригодную для костра ложбинку с огромным гранитным камнем. Издали огня совсем не было видно. Путешественники расстелили одеяла и поели овсяных лепешек, запив их водой.

Как только показались звезды, Леннокс захрапел, словно медведь в берлоге. Остальные сидели у костра и тихо беседовали.

– Кто такой Эарис? – спросил Гаэлен.

– Первый из королей, – ответил Лейн. – Когда-то, много веков назад, Фарлены жили в другой стране, за Вратами. Там случилась большая война, и их едва не перебили всех до единого. Эарис собрал остатки разбитого войска и повел их в последнее отчаянное сражение. Он одержал победу и убил вражеского военачальника Эску, но тот был лишь одним из его неприятелей. Друиды сказали королю, что он может спасти свой народ, проведя его через Врата в иной мир. Не знаю, как это в точности все было – на этот счет существует много легенд, – но Фарлены пришли сюда и назвали здешние горы Друином.

Во время перехода случилось странное. Как только король ступил за Валлонские Врата, навстречу зимнему холоду, меч выпал из его руки и улетел обратно. Тогда Эарис швырнул следом свою корону, сказав, что без меча он все равно не король. С тех пор все правители Фарленов, начиная с Эариса, выбираются советом старшин и называются лордами-ловчими.

– Ясно, – сказал Гаэлен. – Про королевское горе и погибель Эски я понял, но при чем здесь свет, приносящий тьму?

– Тот меч назывался Скалливар, что значит «Звездный свет на вершине горы», – пояснил Гвалчмай. – Но в битве он погружал врагов во мрак смерти.

– Так это его мы ищем? Скалливар?

– Нет, самый обыкновенный меч, – засмеялся Лейн. – Ключи просто добавляют поэзии нашим поискам.

– Сколько же всего я еще не знаю!

– Ничего, родич, научишься.

У Гаэлена стало тепло на душе, и тут ночь вдруг прорезал жуткий нечеловеческий вой.

– Что это? – спросил пробудившийся Леннокс.

– Кто его знает, – ответил Лейн. – Может, просто эхо волчьего воя.

– Если это волк, то с коня величиной, не иначе, – пролепетал Гвалчмай.

Они помолчали, вслушиваясь в ночь, но загадочный звук больше не повторился. Леннокс улегся и снова заснул.

– Это не волк был, Лейн, – тихо сказал Гвалчмай.

– Ну, не знаю. Может, кто из охотников решил напугать нас.

– Надеюсь, но не мешало бы нам до утра караулить по очереди. 

4

Гаэлен проснулся от прикосновения Гвалчмая, и тревожные сны, осаждавшие его, тут же забылись.

– Не могу больше, глаза слипаются, – прошептал Гвалч. – Никого не видел, кроме лисицы.

– Холодно как, – зевая, пробормотал Гаэлен. Гвалчмай быстренько закутался в одеяло, положил голову на котомку и тут же уснул. Гаэлен поворошил палкой угасающий костер, подул на угли, добавил хвороста. Касваллон говорил, что на пламя смотреть нельзя – зрачки от этого сужаются, и в темноте ты ничего уже не увидишь.

Накинув на плечи одеяло, Гаэлен прислонился к гранитному валуну. Крик совы заставил его схватиться за нож. «Дурак, – обругал он себя. – Ты же никогда темноты не боялся. Спокойно. Это твои горы, они не причинят тебе зла».

Да, но здесь водятся волки, медведи, барсы и то, что так страшно воет…

Гаэлен, передернувшись, снова подкормил костер. Хворосту оставалось мало, а идти в темный лес за дровами совсем не хотелось.

Он смотрел, как догорает огонь, и тихо ругался. Он так надеялся, что костер дотянет до первых проблесков света, когда лес снова станет простыми деревьями, а не скопищем грозных теней. С ножом наголо Гаэлен дошел до поваленного вяза неподалеку, наломал с него веток. Совсем другое дело, когда костер ярко горит. Утешительно видеть мирно спящих друзей и слышать храп Леннокса.

Смешно, конечно – ведь спящие в случае чего ему не помогут, но Гаэлена успокаивало уже одно то, что они здесь, рядом.

Лейн, пробормотав что-то во сне, перевернулся на спину. С закрытыми глазами и полуоткрытым ртом его серьезное, честное лицо казалось совсем еще детским.

Леннокс по сравнению с ним просто громадина. Юный силач всюду широк – в плечах, в груди, в поясе. Год назад он разогнул подкову на Играх. К соревнованиям его не допустили по возрасту, но он посрамил нескольких взрослых участников, что очень повеселило Фарленов.