Ведите себя правильно
Шрифт:
Я старался не думать про Калдыря, который оказался нужен своим похитителям довольно своеобразным образом.
— Боже-боже-боже, они его убьют… — не слушает меня женщина.
— Принеси ей воды, — велел я Швабре. — И вообще, присмотри.
— А ты куда, босс? — испугалась девушка. — Эй, не бросай меня здесь!
— Просто огляжусь.
Я включил фонарик и пошёл вокруг дома, внимательно осматривая дорожку и газоны. Всё очень аккуратно пострижено и тщательно полито. Кто бы сомневался. Наверняка это входило в обязанности пацана. Так же, как посуда, уборка и вытирание пыли. Можно даже не спрашивать. При такой строгой матери парень мог бы взбрыкнуть, и однажды
— Спокойно, это я, — сказал Депутатор, когда я дёрнулся на шум. — Услышал, что случилось, и решил, что вы тут. Рад, что не ошибся. Учительница в доме?
— Да, она в шоке, но моя уборщица отпаивает её минералкой.
— Что-то уже нашли?
— Здесь были три человека. Мужчины. Высокий рост, стандартные рабочие ботинки. Один следил через окно детской. Использовали что-то вроде монтировки, толстую железку с уплощённым концом. Мальчик не оказал сопротивления и не пытался удрать — видимо, был сильно напуган. В доме ничего не искали, не пытались украсть, паренька, видимо, просто вынесли, потому что он был в одних носках. Может быть, у них был с собой мешок, может быть, его оглушили или усыпили. Я не очень понимаю, как можно утащить ребёнка среди бела дня так, чтобы никто этого не видел. Все подходы к дому просматриваются из соседних.
— Например, все отвернулись? — озвучил полицейский мысль, которая неприятно крутится у меня в голове.
— Не могу исключать такой версии, — сказал я, вспоминая реакцию публики в баре. — Но соседей опросить стоит.
— Непременно этим займусь, — согласился Депутатор. — Вы прекрасно воспроизвели последовательность событий, искренне завидую вашим навыкам в расследовании.
— Это всего лишь версия. И это было несложно, остались отчётливые следы.
— Знаете, Роберт, — сказал он спокойно, — вы можете не признаваться, что полицейский. Но, когда я вышел из кустов, ваша правая рука моментально оказалась на поясе. Там, где обычно висит кобура.
Я ничего не ответил, да Депутатор и не ждал. Меня вечно принимают за кого-то другого.
— На вас, кстати, поступил довольно странный донос, — продолжил он, глядя на меня очень внимательно.
— И в чём же меня обвиняют? В недоливе?
— В чём-то ужасном.
— В чём именно?
— Я так и не понял. Заявители были весьма нетрезвы. И очень сильно напуганы. Сказали, что вы сделали что-то запредельно жуткое с их собутыльником.
— А что говорит сам пострадавший?
— Его нет. И они не смогли с уверенностью сказать, кто это был. А к концу беседы начали сомневаться, что он был вообще. С утра я их навестил, надеясь застать трезвыми, но они уже не смогли вспомнить даже то, что приходили в участок.
— Экую же дрянь они пьют.
— Да, с этим шалманом вечно проблемы. Но знаете, что? Даже забыв всё, что случилось, они бледнели и начинали трястись при каждом упоминании вашего имени.
— Пьянство до добра не доводит.
— Определённо, так, — кивнул Депутатор. — Ладно, мне пора делать мою работу.
Он направился к ближайшему дому, постучал в дверь, там зажёгся свет, но, о чём говорят, отсюда не слышно. Почему-то мне кажется, что опрос соседей не очень поможет. Уверен,
— Проводить тебя домой? — спросил я Швабру.
Училка теперь в надёжных стальных руках полиции, пусть с ней Депутатор нянчится. Это его работа, в конце концов. А мне с утра на склад подрываться, потому что больше некому.
— А знаешь, босс, — зябко повела плечами она, — проводи, пожалуй. Никогда не боялась гулять по ночам, но сейчас как-то не по себе. Только давай сначала в бар вернёмся, платье школьное там осталось.
***
— Ты же найдёшь мальчика? — спросила она по дороге.
— Я? Почему я? Делом занялась полиция.
— Да ладно, наш железный дровосек свою жопу в штанах не найдёт, — скептически оценила уборщица следственные компетенции Депутатора.
— Не стоит недооценивать упорство и методичность, — поддержал я реноме местной полиции. — Он действует последовательно и соблюдает инструкции. Свидетелей опрашивает, например.
— Чёрта с два ему кто-то чего-то скажет. Он же не местный.
— Я тоже.
— Но ты умный. И хитрый. И жуткий.
— Разве?
— Хорошо шифруешься, босс, — вздохнула она, — но если знать, куда смотреть…
— Тебя послушать, так я чудовище какое-то.
— Очень надеюсь, что так и есть, — мрачно сказала Швабра.
— Почему? — удивился я.
— Потому что справиться с чудовищами может только другое чудовище. Более страшное.
— Здесь водятся чудовища?
Я знаю ответ, но мне интересно, что она скажет.
— Здесь только они и водятся, босс.
***
— Чёрт, надеюсь, оно просохнет до утра… — Швабра крутит в руках платье, нюхает его, брезгливо морщится, суёт обратно в пакет. — Ладно, пошли, время уже к полуночи. Я понимаю, что на фоне похищенного ребёнка это не тянет даже на мелкую неприятность, но блин! Я теперь буду его пол ночи сначала стирать, потом сушить, а утром пойду на уроки не просто как уродливая обсоска, а как невыспавшаяся уродливая обсоска.
— В семнадцать лет недосып не влияет на внешность. Молодой растущий организм справится.
— Если это был комплимент, босс, то довольно тухлый. Типа я и так уродина и этак, хоть спи, хоть не спи… Впрочем, однокласснички не дают мне об этом забыть. В прошлом году они на сентябрьский праздник устроили весёлый конкурс с голосованием «Самая уродливая и тупая». Угадай, кто был единственным номинантом и победил за неявкой соперников?
— И администрация школы это позволяет?
— Ну, Училка, надо отдать ей должное, пыталась что-то вякать, но никто её не послушал, разумеется. В школе меня запрещено бить, синяки плохо выглядят на медосмотрах. Всё остальное в меру фантазии нашего дружного ученического коллектива. Так что было весело. Всем, кроме меня.
— А с чего ты взяла, что уродина? — спросил я.
Швабра остановилась, как будто наткнулась с разгона на стену.
— А с каких пор для этого недостаточно зеркала?
— И что такого ужасного ты в нём увидела?
— Я худая, как вешалка.
— Многие девушки мечтают похудеть.
— У меня нет груди.
— Вырастет, какие твои годы.
— У меня страшная рожа.
— У тебя довольно правильные симметричные черты. Большие глаза. Широкий лоб. Чёткие скулы. Ничего такого, что нельзя изменить капелькой макияжа и выражением лица.