Ведите себя правильно
Шрифт:
— Здравствуйте, Роберт, — сказал он.
Я молча поприветствовал его, отсалютовав стаканом коктейля, и впился зубами в пирог. Разговаривать представляется мне бессмысленным, потому что всё равно забуду и сам разговор, и тот факт, что он состоялся.
— Вы же знаете, куда приехали?
Я неопределённо пожал плечами. Это самый честный и точный ответ,
— А я, возможно, знаю, кто вы.
Пожать плечами ещё более неопределённо было сложно, но я постарался. Чего он ко мне пристал?
— В некотором весьма условном роде, мы даже коллеги. Я… — он назвал имя, фамилию и то ли должность, то ли профессию, то ли научное звание.
Три слова, которые вылетели у меня из головы раньше, чем он их договорил. Впрочем, чушь. У меня нет коллег. Разве что действительно в «очень условном роде». В формате утверждения «Все люди — братья». Хотя как минимум некоторые из них — сёстры.
— Если я не ошибся, и вы тот, о ком я думаю, это даёт мне надежду. К сожалению, в этой метрике я обладаю нулевым детерминантом, а значит, могу только надеяться.
— Вы правда слушаете эту чушь? — спросила вернувшаяся Мадам Пирожок, указывая пальцем на телевизор.
Я повернулся к ней и немедля забыл о том, что кроме меня в зале кто-то был. Тем более, что его уже и не было.
— Нет, просто фон.
— Я выключу?
— Конечно.
Она щёлкнула переключателем, и телевизор заткнулся.
— Как вам пирог?
— Неизменно прекрасен, спасибо. Вот заказ на завтра.
— Замечательно, — сказала Мадам, забирая бумаги, — заходите ещё.
— Скажите, — спросил я, — а почему из города к вам не ходят?
— Это единственное, что вас озадачило? — засмеялась она. — Как бы вам объяснить… Помните, когда вы приехали, то удивились, узнав, что тут есть что-то кроме кафе?
— Да, обманчивый рельеф, помню.
— Так вот, со стороны города он ещё более обманчив. Там считается хорошим тоном делать вид, что ничего, кроме города, нет. Факты, этому противоречащие, принято возмущённо игнорировать. Кафе — именно такой факт. А почему вы вдруг заинтересовались?
— Да вот, думаю, не взять ли в лизинг холодильник для мороженого. Не хотелось бы составить вам конкуренцию.
— О, как это мило с вашей стороны! Спасибо за заботу! Нет, мы не помешаем друг другу. Моя клиентура приезжает по дороге и уезжает по ней же. Узнать для вас цены?
— Если не сложно.
— Ну что вы, мне только в радость! В конце концов, мороженое тоже пойдёт через мой склад. Немного лишней прибыли никогда не помешает.
***
— Долго вы, — недовольно сказал Депутатор.
— Подождали бы внутри, — ответил я. — Правила, тем более неписаные, не стоит воспринимать слишком буквально. Кто бы вас увидел за полночь?
— Вы не понимаете, — покачал головой он, — это создало бы долженствования, в данном случае совершенно излишние.
— Долженствования?
— Возможности порождают обязанности. Пока я здесь, то
— Вполне, — кивнул я. — Теперь на завод?
На проходной большого старого кирпичного здания нас встретил охранник, который долго не хотел открывать, несмотря на полицейский жетон Депутатора. Звонил куда-то, что-то мямлил в трубку и вообще вид имел туповатый и непробиваемый. Я уже думал, что мы пойдём восвояси, — не ломать же дверь? Но потом он куда-то дозвонился, что-то выслушал и с гримасой крайнего недовольства впустил нас внутрь.
Там оказалась проходная с турникетами, в которые вставляют картонные карточки, где пробивается время прихода, но мы просто обошли их и направились внутрь. Охранник нам не препятствовал, оставшись сидеть в своей будке.
— И что они тут охраняют? — с удивлением спросил Депутатор, оглядывая пустой цех.
— Может, те ящики? — я приоткрыл один из больших, почти в мой рост, контейнеров и заглянул внутрь.
— И что там?
— Какие-то детали. Это всё, что я могу сказать, взглянув на содержимое.
— Детали чего?
— Чего-то целого, вероятно. Возможно, его собирают из них прямо тут, — я показал на сборочный конвейер в центре цеха. Сейчас он пустует и понять, что именно там было, невозможно. — Собирают и засовывают вон в тот контейнер. Грузят на платформу и везут дальше, на следующий завод. Там к нему прикручивают остальное.
— Что прикручивают?
— А я почём знаю? Колёса, например. Или крылья. Или ходули.
— И смысл? Почему их нельзя сразу тут прикрутить?
— Может быть, там дешевле. Спросите у Директора, если интересно. Мы, вроде, сюда не производственную логистику узнавать пришли?
— Да, — кивнул Депутатор, — вы правы. Давайте поищем тех, кто работал с жертвой.
Напарник Калдыря немедленно получил от меня прозвище Шнырь. Во-первых, потому что оказался каким-то хилым, вертлявым, ушлым и чрезмерно угодливым. Во-вторых потому, что «Шнырь и Калдырь» отлично звучит.
Так вот, Шнырь и Калдырь занимались уборкой цеха после рабочего дня. Теперь этим занят один Шнырь, причём за ту же зарплату, чем весьма недоволен.
— Ну, это… Упаковку собираем. Ну, как куда? В мусорку. Подметаем опять же. Таскаем, если чего осталось.
— А что тут делают вообще? — поинтересовался я.
— Днём-то? Мне почём знать? Моя смена в шесть заканчивается. Ушёл утром из чистого цеха, пришёл вечером в грязный. И так каждый грёбанный день.