Ведьма отлива
Шрифт:
Стоя в проеме, Дэвид вынул из кармана коробок спичек и зажег одну. Он прикрыл рукой ровное пламя, но не увидел ничего, кроме края накрытого тканью бильярдного стола невдалеке от себя.
Слева, тут же, прямо в дверном проеме, была прикреплена плоская деревянная коробка. Как раз перед тем, как спичка погасла, Гарт увидел на ее передней стороне замочную скважину. Перчатки на нем были тонкие, а дверца не заперта. Кончиками пальцев Гарту удалось подцепить дверцу, и чей-то голос что-то крикнул
Три люстры, свисавшие с низкого потолка, мягко засияли над зачехленными столами в комнате с каменным полом и арками вдоль стен, на которых также висели картины с изображениями рыб. Все это напоминало замороженный аквариум. Позади первого бильярдного стола стояла Бетти Колдер.
Никогда прежде Дэвид не видел Бетти в гневе, а сейчас она была в ярости.
– Что ты здесь делаешь? – закричала она. – Чего ты хочешь? Неужели ты не можешь оставить меня одну?
– Что я здесь делаю?
– Да!
То ли она, увидев его потрясенное лицо, поняла, что он испуган, то ли гнев Бетти был на редкость бессилен и она вообще не умела ненавидеть, тем более того, кого любила, но, когда она стукнула кулаком по краю стола, в этом жесте было гораздо больше отчаяния, чем какого-нибудь другого чувства.
– Что толку желать? Какой прок мечтать о том, что мы когда-нибудь будем счастливы? Ведь мы таимся друг от друга даже сейчас!
– Да, Бетти, мы сейчас не откровенны друг с другом.
– И никогда не будем! Никогда не сможем! Почему ты не уйдешь и не оставишь меня одну?
– Господи, Бетти, что ты говоришь? Где Майкл Филдинг?
– Я не знаю, где он! Откуда мне знать? Он меня не волнует!
– Будет волновать, дорогая. И очень сильно, если этот молодой человек умер, а Твигг опять застанет нас вместе в самое неподходящее время.
Рот Бетти приоткрылся. Никто не назвал бы ее лицо злым или некрасивым, но оно казалось таким сейчас, когда она была вне себя. Шляпка с плоским плюмажем, сизо-серое платье и короткий сизо-серый жакет с перламутровыми пуговицами придавали ей столь не соответствовавший ее состоянию нелепо церемонный вид.
– Умер? Почему ты говоришь «умер»?
– Во всяком случае, он исчез. Какая-то женщина вызвала его из зала ровно через минуту после того, как ты ушла. Бетти, это не ты его звала?
– Нет!
– Он должен был спуститься сюда один. Ты видела его?
– Нет!
В бильярдной было прохладно. В каменных нишах тускло светили лампочки, но их света хватало лишь на то, чтобы прочесть надписи под картинами. Гарт напряженно смотрел на край стола, возле которого стояла Бетти.
Пятнышко, даже при свете люстры почти неразличимое на темно-сером холсте покрывала, привлекло его внимание.
– Бетти…
Он шагнул вперед, сдернул перчатки, спрятал их в карман, заодно достав носовой платок, коснулся указательным пальцем края стола и, поспешно обтерев пальцы платком, убрал его обратно.
Теперь успокойся, – сказал Гарт, – и постарайся впредь не терять голову. Но это, – он ткнул в край стола, – кровавое пятно.
Глава 15
– Я не знаю. Я не видела его. Ты с ума сошел, если думаешь, что это я сделала.
– Как давно ты здесь?
– Д-две, может быть, три минуты. Не дольше. Вот и все. – Бетти глубоко вздохнула.
– Если есть еще что-нибудь, Бетти, не бойся, скажи мне.
– Да, – сказала она. – Я понимаю, что бояться не нужно. Я знаю, ты защитишь меня. Ты всегда оберегаешь меня, да?
Голос не подчинялся ей и звучал хрипло, хотя она говорила тихо. Гарт взглянул в помертвевшие карие глаза. Без толку говорить ей, что женщина обычно выбирает самый неподходящий момент для выплеска обиды или ревности, которые доводят ее до крайней степени исступления.
– Я понял, – сказал он. – Это ты стояла под дверью моей комнаты ночью и слышала все, что я говорил Марион Боствик.
– Да. Я все слышала. Даже после того, как во второй раз ты чуть не обнаружил меня.
– Бетти, ты можешь понять…
– Нет, не могу. До того я винила себя и ненавидела себя за то, что так ужасно с тобой обращаюсь. Теперь это даже смешно. Чем я хуже твоей дорогой… твоего дорогого друга миссис Боствик? Разве я, хоть на одну десятую, хуже? А теперь я тебе расскажу, что на самом деле произошло в субботу.
– Нет, не расскажешь.
– Я хочу сказать тебе…
– А я сказал – нет! – закричал Гарт, двигаясь вокруг стола вслед за нею. Серые перчатки Бетти взмыли, словно она хотела вцепиться в его лицо когтями, но выглядел этот жест неубедительно. – Я уже догадался, и времени нет. Если что-нибудь случилось с Майклом Филдингом, тебе лучше объяснить свое поведение сегодня.
– Ты воображаешь, меня волнует мое поведение сегодня?
– Тебе придется объяснять. Что ты делала здесь, внизу? Почему ты убежала из зала?
– Я пришла сюда потому, что во всем этом жутком отеле бильярдная единственное место, где в воскресенье можно побыть одной. Одной, одной, совсем одной. Тебе никогда не хотелось побыть одному, чтобы никто тебя не видел? Едва ли. Ты один из этих, самодостаточных. Я знала, что ты не доверяешь мне, и убедилась в этом еще раз вчера. Но я не догадывалась, как мало ты мне веришь, пока ты не показал своему Майклу Филдингу эту напечатанную на машинке записку и не заявил, что был вынужден солгать, что сам писал ее.