Ведьма отмщения
Шрифт:
– Допустим, с мобильного, – запросто предположил следователь и растянул губы в противной ухмылке. – Так бывает.
– Допустим, – не думала сдаваться Алла Степановна. – Только чего тогда эта девка, которая у него жила, которую папаша разыскивает и которая со мной здоровалась пару раз, вдруг нос от меня отвернула?!
– Когда?
– Я, значит, к выходу, когда Женьки на работе не обнаружилось, а она навстречу. Я ей, говорю, здрасте, Влада. А она глаза вытаращила и говорит, вы ошиблись! Только у меня память фотографическая, я спутать никого ни с кем не могу. Она это была! Влада это! Немного правда бледновата, но она. Но на вахте дежурный с ней
– Как? – вопрос вырвался вместе с усталым выдохом. Бывшая учительница точно его доконает.
– Мария Сергеевна, вот! И у меня вопрос к вам, гражданин следователь… Нет, сразу несколько вопросов по этой теме… – она снова встала, как у доски, и начала загибать пальцы. – Почему девушка по имени Влада, раскатывающая по нашему двору на мотоцикле, вдруг заделалась Марией Сергеевной? Почему парень, приютивший ее и, видимо, устроивший на работу, вдруг пропал? И пропал после того, как явился ее папаша?! И папаша ли тот вообще?! А? Как вам?
Ему было никак! У него дел – куча-мала. И за некоторые – незавершенные – ему еще вчера грозились отвинтить башку.
И он просто пожал плечами. Но потом из вежливости добавил:
– Я не знаю.
– Не знаете что? – выдохнула Алла Степановна с благоговейным ужасом. – Не знаете, где искать эту даму? Так я вам сказала! Не знаете, где искать пропавшего человека? Так я вам…
– Минуточку, уважаемая Алла Степановна, минуточку, – осадил ее следователь, замахав руками. – О том, что он пропал, никто не знает. Вы можете только догадываться. Заявлений от его родственников не поступало.
– Так и понятно. Родственники далеко! А когда они опомнятся, кости парня сгниют в какой-нибудь безвестной могиле.
– Не драматизируйте! – прикрикнул на нее следователь, хотя понимал, что она отчасти права.
– Я констатирую, уважаемый. Я констатирую. – И она проговорила вслух именно то, о чем он только что думал. С чувством произнесла, с выражением, с нажимом: – Сколько людей ежегодно пропадает у нас в стране и не находится! Ужас сколько! И все потому, что упускается время. Потому что кого-то некому искать. Кому-то недосуг искать кого-то. А кто-то просто-напросто не знает, что близкий ему человек пропал! У этого парня родственники очень далеко. Они просто не знают, что с ним беда!
– Вы в этом уверены?
– Нет, но… – Она поймала его скользкий неприятный взгляд и тут же взорвалась: – Но я чувствую, что что-то не так! Сначала эта девушка живет в нашем городе под одним именем, потом под другим. Является ее…
– Да понял я, – перебил ее снова хозяин кабинета. И тут же добавил нехотя: – Давайте координаты квартирной хозяйки и место работы вашего пропавшего.
Алла Степановна порылась в сумке, достала заранее приготовленные записи и положила ему на стол.
– Вот. Попрошу отнестись со всей строгостью и серьезностью, – попросила она напоследок. – Парень… Неплохой, в сущности, парень. Я вас прошу.
Она ушла, а он тут же, сунув лист с ее записями под клавиатуру, мгновенно забыл о нем. Вспомнил ближе к вечеру и только потому, что не на чем было записать рецепт приготовления пива в домашних условиях. Ребята зашли из убойного, разгалделись, принялись хвалиться. Кто-то на даче дело поставил на поток. Он купился, схватил бумагу, начал записывать. Тут и вспомнил про сумасшедшую учительницу. И с чего-то вдруг застыдился. Она будто и бестолковая от старости, от безделья и одиночества наверняка на стены лезет. Но вдруг права, а? Вдруг тот парень и правда попал в лапы каких-нибудь аферистов?
Завтра, перед работой непременно навестит это место, куда женщин устраивают на службу под вымышленными именами, после чего бесследно исчезают их другие сотрудники.
Глава 16
Маша рассеянно листала папку с документами. Она ничего не понимала сегодня в цифрах. Ничего не видела, никого не слышала. Потому что…
Потому что сегодня утром она проснулась, обнимая Шпагина. Ужас! Они лежали на диване в гостиной ее умершей тетки, укутавшись ее старой шалью и тесно прижимаясь друг к другу. Губы Шпагина уткнулись ей в шею, он тихо и мирно дышал, согревая ее своим дыханием. А Маша, бессовестно просунув ему под подмышку правую руку, прижималась с такой силой, что трудно было дышать.
Бесстыдство, тут же решила она, покраснев, и попыталась выбраться тихонько, чтобы не разбудить его. Но Шпагин лежал с краю, и ее телодвижения едва не свалили его с дивана. Он тут же начал сопротивляться во сне, стал прижиматься к ней, потом проснулся и…
И тут же полез к ней с поцелуями. А она ему ответила! И так они процеловались минут пять, пока не начали задыхаться.
– Останови меня! – попросил Шпагин глухим утробным голосом. – Останови.
Маша резко дернулась, сбросила с себя шаль и встала с дивана. В три скачка она очутилась в ванной, пустила ледяную воду, теплую надо было дожидаться. Подставила ладони, набрала пригоршню и плеснула в красное разгоряченное лицо.
– Идиотка, – шепнула себе в зеркале Маша и покачала головой. – Идиотка! Он же на работе!
На работу, как выяснилось, они оба опоздали. Поэтому в суматохе сборов стеснение было пропущено. На завтрак времени тоже не хватало, еще один плюс, решила она. Сидеть напротив, смотреть на него поверх чашки и вспоминать, как он жадно целуется, было невыносимо.
А целовался он восхитительно. Никто не целовал ее так, ни муж, ни Женя.
Вспомнив про Женю, Маша помрачнела. Она ведь так вчера вечером и не рассказала Шпагину историю про выпавшие из памяти три часа. Тут еще недоразумение вышло два дня назад на работе. Явилась какая-то тетка, подняла шум. Называла Машу как-то странно. Потом она у охранника выяснила, что дама искала Женю. А он будто бы заболел. Во всяком случае, он и правда звонил ей и сказался больным. И это был именно он, тут ошибки быть не могло. Непонятно, с чего дама подняла такой шум, его разыскивая. И ее называла иначе…
До города никто из них не проронил ни слова. Она не знала, с чего и как начать с ним говорить. Лишь на первом светофоре Шпагин, прокашлявшись, спросил:
– Тебя куда?
– Меня домой. Мне надо переодеться.
Маша смотрела на мокрую после вчерашнего дождя улицу. Интересного и нового не было ничего. Тот же город, только вымытый дочиста. Те же люди, только с зонтами в руках, взятыми так, на всякий случай.
Повернуться и глянуть в глаза Шпагину было невозможно. Ей было стыдно за все сразу. За то, что уснула с ним и не помнила, как. За то, что целовалась утром. За то, что понравилось с ним целоваться и выползать из-под шали жутко не хотелось! И как теперь быть, она не знала, потому, что снова хотелось целоваться.