Ведьма в шоколаде
Шрифт:
Ага… значит, в зеркале он довольно давно. Причем знает, кто он, и наверняка знает, как в зеркало попал.
– Бедненький, – вздохнула я. – Наверное, ты все же призрак. Умер и попал в зеркало…
– Я. Не. Призрак! – отрезал Крин. – Еще раз назовешь меня этой гадостью, упаду тебе на голову. Эти старинные рамы довольно тяжелые.
Решив не спорить, я начала собираться за едой. Еще не мешало бы прогуляться по городу и посмотреть, где какое сдается жилье. В идеале хотелось бы постоялый двор, чтобы с охраной и едой внизу. Но уж что будет.
Проигнорировав
Поскольку я всегда приходила с одной стороны улицы, решила направиться в противоположную. Она расширялась к центру, плавно переходя в небольшую площадь, которая и являлась центром сбора всей молодежи Градда, проведения праздников, концертов и массовых драк. Сейчас там образовался стихийный рынок. Я купила завернутые в тонкий хлеб овощи с соусом и ела на ходу, рассматривая окружающие лавочки, таверны, салоны и мастерские.
Между посудной лавкой и мастерской какого-то известного королевского художника я заметила нечто интересное и даже подошла поближе, чтобы лучше рассмотреть. Старая выцветшая вывеска сообщала, что раньше здесь мадам Пяжи держала магазинчик рукоделия. Но в окнах домика чернела темнота, а дверь вообще оказалась заколочена досками! И это в центре Градда? Куда смотрит мэр? Значит, как палатки с пирожками сносить – так это незаконные постройки и вообще темные делишки, а заколоченная лавка посреди площади – красиво и хорошо?
Я поднялась на цыпочки и заглянула в окно, продолжая держать в одной руке еду.
А затем одновременно меня пронзили боль в руке и острое чувство дежавю – я снова лежала носом в брусчатку.
– Шаурму помял! – злобно прорычала я.
– Леди Гринвильд! – в голосе Марка Фолкрита буквально звенело негодование. – Это что, ваше увлечение – заглядывать в чужие окна?! Мы только что расстались!
Меня поставили на ноги и даже заботливо отряхнули. Правда, рулетик уже было не спасти – салат валялся на земле, а помидорки вообще укатились под ноги ничего не замечающим прохожим.
– Вы должны мне шаурму!
– С чего это?!
– Вы в детстве выпали из чужого окна? Иначе почему каждый раз, когда я подхожу к чьему-нибудь окну, тут же появляетесь вы и роняете меня?
– Вы неверно ставите вопрос. Почему каждый раз, когда я ловлю подсматривающего в окна, им оказываетесь вы?
– Это не запрещено.
– А вы все законы Градда читали? – любезно уточнил Марк.
Я задумалась. На самом деле, конечно, не все. Но неужели там есть закон, запрещающий заглядывать в окна?!
Тем временем мужчина соизволил пояснить:
– Это моя работа. Я выслеживаю грабителей, которые забираются в лавки.
Получилось не очень убедительно. Вряд ли я, в платье и с рулетом, была похожа на грабителя. Но поняв, что больше Фолкрит-младший ничего не скажет, я решила не будить подозрений. Ныло предплечье, и вернулись голодные спазмы желудка.
Надеялась, что Марк уйдет, но мужчина неспешно двинулся рядом со мной вдоль улицы, вызывая глухое раздражение. Я не хотела признаваться, что ищу жилье, нутром чуяла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Чем меньше Фолкриты знают обо мне, тем проще будет выпутаться из этой истории. А Сара тоже не скажет. Саре слишком дорог образ хорошей девочки, чтобы она жаловалась жениху на мой побег или, наоборот, радостно вещала о победе.
В общем, решила не болтать лишний раз языком, но мысленно бесилась.
Хотя брат Дрэвиса был хорош. В нем чувствовались стать и сила, те самые, что выделяют из множества мужчин особенно интересные экземпляры. Причем эти качества словно были частью его. Не выработанные за годы службы, не вдолбленные частными учителями, как порой принято в богатых семьях. Марк Фолкрит словно родился аристократом, и это чувствовалось во всем.
Его брат производил двоякое впечатление. В первую встречу он показался мне довольно серьезным и надменным, хотя держался Дрэвис безукоризненно вежливо. А вот в последующие разы жениха сестрицы словно подменили. И моему взору явился несносный, самовлюбленный и наглый тип.
И как двое таких разных мужчин умудрились вырасти в одной семье?
Так, стоп. Похоже, я не заметила зеркало, висящее прямо перед носом. Точно такими же были и мы с Сарой. И вот уж кому надменности не занимать. Надеюсь, им с женишком будет вместе очень хорошо.
– Освоились в лавке? – спросил Марк.
– Там негде осваиваться. Кладовка с дверью.
– А вы, похоже, не в восторге от новой работы, Дейзи.
– А вы были бы в восторге, если бы суд вместо работы следователем отправил бы вас в подмастерья к модистке?
– Пожалуй, нет. Но знаете, я с детства искал в любой ситуации положительные стороны. Да, вы наказаны, подмочили свою репутацию, поставили под угрозу будущее и вынуждены работать в тесной лавке совершенно не по специальности, но… Дейзи, почему вы так на меня смотрите?
Очень хотелось ответить, что сейчас одним Фолкритом в мире станет меньше. Оставалось лишь повторять себе раз за разом, что если прибью младшенького, то окажусь в «лавке», откуда не выпускают на прогулки.
– Я говорю о том, что вы все же не в тюрьме, а среди вкусностей. Разве это не захватывающе – дарить людям сладкое удовольствие?
«А он хорошо бы смог рекламировать бордель», – подумалось мне.
И тут, к моему полнейшему ошеломлению, Марк Фолкрит произнес:
– Не хотите вечером куда-нибудь сходить? Поужинать, выпить вина, полюбоваться закатом?
Я так и открыла рот, не сумев справиться с шоком. То есть его брат сунул меня к себе работать подавальщицей, а я с ним пойду бокальчик вина распивать?! Да я вчера уже распила, и далеко не бокальчик, до сих пор голова раскалывается!
Наверное, мужчина почувствовал, что я от идеи не в восторге, и на свою голову добавил: